Прыжок самурая

– Пашкевич? – взвился Дулепов. – Да Пашкевич такая же сволочь, как и сам Люшков. Я на сто процентов уверен, НКВД его перевербовало. Жаль не успели расколоть, подох раньше времени. Ладно, дело прошлое.

– Можно вопрос? – замялся ротмистр.

– Что такое, Вадим?

– Кабаки, бабы – это понятно. А дальше что?

– А от жизни иди. Мы ищем их резидента, так?

– Так.

– Вот Люшков нам в этом и поможет.

– Люшков?

– Вот именно! Скажешь, что в Харбин направили связника из управления НКВД по Дальневосточному краю.

– Точно! Он же там служил!

– Соображай дальше, Вадим. Наверняка Люшков попробует выйти на него сам, он денежки любит. А наше дело – проследить. Понял, для чего я тебя приставляю?

– Ну, вы и голова, Азалий Алексеевич, – уважительно протянул Ясновский.

– Иди работай, юноша. Поживешь с мое, и не такое придумаешь. Гони за Люшковым!

Но Ясновский выходить из кабинета не собирался.

– Ты чего? – уставился на него Дулепов.

– Боюсь, не справлюсь, господин полковник. Вы же знаете, как я к Люшкову отношусь. Пасти его, дружбу изображать – не по мне это. Сорвусь я…

– Отставить ротмистр! – гаркнул Дулепов. – Сорвется он! Барышня нашлась, институтка! Ты на службе, Вадим. Прикажу, будешь его взасос целовать и не пикнешь. Твое личное отношение к Люшкову никого не интересует – нам резидент нужен.

– Простите, Азалий Алексеевич… – промямлил Ясновский.

– Иди. Да, вот еще что. Работать будешь вместе с Модестом. Свяжись с ним сам.

Ротмистр вызвал машину и поехал за Люшковым. Путь был неблизким, километров сорок от города по грунтовой дороге. Настроение было мерзопакостным. На дармовые деньги погулять – это пожалуйста, но не в компании с Люшковым. Придумал же, старый черт! За этим энкавэдэшником кто только не охотится. Один неверный шаг – и пуля обеспечена. «Ты на службе, Вадим» – в гробу он видал такую службу. Вот именно, в гробу…

Вдали показалось селение. Пять или шесть домишек, жавшихся друг к другу. В одном из них скрывался Люшков. Искать его тут вряд ли кому пришло бы в голову.

Войти в дом просто так не удалось.

– Кто тама? – настороженно спросил чей-то голос

– Ротмистр Ясновский. Полковник Сасо должен был предупредить.

– Документы давай.

Тяжелая дверь приоткрылась, и ротмистр сунул в руки охранника-японца свое удостоверение.

– Проходи, – сказал тот, изучив удостоверение вдоль и поперек.

«Неужели он читает по-русски?» – раздраженно подумал Ясновский.

– Госпадина приехал к госпадина Рюскову?

– К Люшкову, к Люшкову. Я забираю его!

– Госпадина Сасо звонил, – кивнул охранник и повел Ясновского за собой.

В комнате царил полумрак, середину ее занимал круглый стол, покрытый плюшевой скатертью, в углу стоял комод, а на комоде – невесть откуда взявшийся здесь тульский самовар.

– Вы ко мне? – раздался голос.

Ясновский и не заметил, как вошел Люшков.

«А он изменился», – отметил про себя ротмистр. Люшкова он не видел несколько месяцев. За это время перебежчик сильно сдал. Кудрявый смоляной хохолок на макушке поблек, залысины стали еще больше, нос вытянулся и заострился. Прежними оставались лишь глаза – из-под кустистых бровей они хитрыми буравчиками сверлили вошедшего.

– К вам, к вам, Генрих Самойлович. Рад вас видеть живым и здоровым. – Ясновский попытался придать своему голосу приветливость.

– С чего бы это? – не поверил Люшков.

– Ну, как же! Служим одному делу и…

– Ладно, ротмистр, оставьте эти сказки для дураков. Говорите прямо – зачем пожаловали?

Но Ясновский уже вошел в роль.

– Вам не осточертело торчать в этой дыре? – спросил он, многообещающе улыбаясь.

– Допустим, осточертело, а что вы можете предложить?

– Харбин вас устроит?

– Харбин? С чего вдруг такая милость? Держали, держали в этой дыре…

– Генрих Самойлович, это не милость, это нормальное развитие событий. Конечно, при нашей работе опасность всегда существует, но, мне кажется, ситуация изменилась. Во-первых, взяли боевиков – тех, кто готовил на вас покушение. Во-вторых, дали прикурить подпольщикам, а главное – вышли на красного связника.

– На связника? – заинтересовался Люшков.

– Да, Генрих Самойлович! – Душа ротмистра возликовала: кажется, клюнул.

Но Люшков неопределенно пожал плечами и сказал:

– Часом, не в качестве живца хотите использовать?

– Генрих Самойлович, о чем вы? Мы не можем разбрасываться такими кадрами, как вы. Давайте присядем, и я вам все расскажу.

Люшков турнул с табуретки пушистого черного кота.

– Садитесь, – нелюбезно сказал он.

Ясновский поморщился, но сел.

– В общих чертах ситуация складывается следующим образом. По данным нашей агентуры, но главное – из расшифрованной радиограммы харбинской резидентуры…

– Взяли радиста? – оживился Люшков.

– Нет, к сожалению, не удалось. Был ранен при захвате, пытался бежать, но утонул. Остались полусгоревшие бумажки, но наши дешифровальщики кое-что прочли. Так вот, в ближайшие дни в Харбин прибывает связник. Встреча с резидентом намечена в одном из ресторанов, вот тут-то и потребуется ваша помощь.

– Не понял, с какого бока?

– Генрих Самойлович, связник направлен управлением НКВД по Дальневосточному краю, так что готовьтесь встретить старого приятеля.