Прыжок в бездну

– Вставай.

Протягиваю ей руку, замечая её взгляд, она меня боится. Виду не показывает, но глазки бегают. Боится, что сдам, или что в лесочке прикопаю, как Деня порывался? Судя по курточке с нашивкой бара, она явно здесь работает. А Жорин, походу, даже не допёр, что это его сотрудница.

Она сидит, не шевелится. Статуя, блин.

– Вставай, говорю. Мобильник верни и бабло, что взяла.

Наконец до неё доходит, и она поднимается на свои ножки, с яростью кидая Денискино барахло на землю. Не, малая, такое не прокатит. Я пока на самом деле по-хорошему, не хочется включать козла, но она с каждой минутой напрашивается именно на это.

– Подавись.

Серьёзно? Охренела там совсем, что ли?!

– Подняла всё и отдала как люди. Я пока по-нормальному прошу.

Выпендривается, но в итоге делает, как говорю, трёт лицо рукавом и наклоняется, собирая вещички в свои ладошки, не весь мозг ещё отбило.

– Молодец.

Забираю всё это и кидаю в тачку. Девчонка явно хочет свалить, глазки бегают, губки поджимает, но на жалость не давит. Ведёт себя смело. Глупо, конечно, но смело.

– Молодец, малая. Как зовут?

– Не твоё дело.

– Чего дерзкая такая?

Её выпады смешат. Забавный экземпляр, с моей вечно  строящей из себя недотрогу Леркой не сравнить однозначно.

– Отвали от меня.

Делает шаг в сторону, и я на рефлексах хватаю её за рукав куртки. Ага, щас, накосипорила и бежать.

– Не трогай меня, я малолетка. Тебя посадят.

– Смотри, как бы тебя не посадили за такие фокусы, – отпускаю.

Ещё раз внимательно её осматриваю, понимая, что врёт, как дышит. Малолетка она. Коза ты, а не малолетка. Но красивая, если переодеть и причесать, то бомбовая девочка.

– Так как зовут? – поднимаю её куртку, которая валяется на земле после Жориного толчка.

– Диана, – опускает глазки.

– Никита.

Ди

– Садись, Викторова, снова двойка, – Сашенька закатывает глаза, смотря на меня, как на пустое место.

Ну да. В алгебре я не шарю.

Да и не Соловьева я, конечно, мой батя на ремонт школы по двадцать тысяч не сдаёт. И Александре Михайловне подарочки на Восьмое марта не дарит. Цветочки там всякие, конвертики. Мой батя дай бог вообще вспомнит, что у него дочь есть, не то что какие-то ремонты и собрания.

Сажусь за парту, пытливо смотря в окно. На деревьях распускаются листочки, светит солнышко, а мне здесь сидеть приходится, с этими заучками. Нет, у нас нормальный класс. Вполне себе. Вован нормальный, Макс, Семён, да вообще все пацаны, кроме Кузнецова. Кузнецов у нас – директорский сыночек, да к тому же стукач. А вот девчонки – набитые дуры. С ними даже поговорить не о чем, тупые сплетницы. Как сороки, всё про всех собирают. А про меня в первую очередь, я же от них отличаюсь. Да и к тому же, несмотря на все мои древние шмотки, я в этом серпентарии самая смазливая. Красивая, то есть. Я это знаю, они это знают, вот и бесятся. Всё пытаются уколоть, придраться, но не успокаиваются. Хотя это даже забавно, как такая, как я, может быть симпатичнее нашей принцесски Соловьевой? Беда беды.

Жаль, конечно, что опять двойка, как на той картине, блин, и ведь эта сучка даже исправить не даст. Пошлёт куда подальше, и всё. Или скажет, чтоб отец пришёл, а он не придёт. Ему вообще фиолетово, где я и что… у него свои заботы, где бутылку найти. Он же все инвалидские пропивает, и пенсию по смерти мамы тоже… короче, непруха полная.

Так и живём.

После школы захожу в магазин, надо купить поесть. Жрать охота, живот с утра ещё ноет. Батя вчера со своими дружками подчистую всё выгреб, а к Янке я так и не попала, этот придурок меня дома запер, хорошо хоть вернулся ночью, иначе так бы и сидела в этой вонючей конуре. Нашу старую квартиру, где мы жили ещё с мамой, он пропил. Два года как. К нам просто пришли и попросили съехать. Всучили конуру, типа размен. Да, конечно… размен.

Один из этих дяденек ножичком угрожал, просил ментам не сообщать, а то, если стуканем, хуже будет. Нам соответственно. Вот и живём, как бомжи. Стыдно. У всех дом там, еда, вода. А у нас… даже горячая не идёт. В вёдрах греть  приходится. Чтобы голову помыть, ставишь утром чайник и полощешься, как енот, в тазике. Какие тут шмотки и сплетни, мне бы просто до совершеннолетия дотянуть, и я от этого козла свалю. Он мне всю жизнь испортил, пьянь.

Уеду из этой поганой Москвы, куда-нибудь в провинцию. В небольшой городок, сниму квартиру, на работу устроюсь и буду жить. Заочно поступлю в институт, и никто меня больше из прежних знакомых в жизни не увидит.

Мечтать, конечно, хорошо, но, чтобы свалить, после школы приходится впахивать. И полы мыть, и посуду, тут, в соседнем районе, бар один есть, популярный, так вот мамка  моей подруженции меня туда и устроила, она там уборщицей работает. Неофициально, но платят нормально. Стрёмно, конечно, за этими уродами тарелки мыть, а потом комнаты, випки, где они трах*ются и долбятся, отмывать, но деньги, как говорится, не пахнут.