Прыжок в небо

– Дед, ты чего? Это же я – внук твой, – сказал Димка, медленно поворачиваясь, но на всякий случай всё ещё держа руки на голове. – Не признал что ли?

Дед сощурился, опустил лопату, которую до сих пор держал на изготовке, словно это было ружьё. С минуту глядел на внука, потом лицо его расплылось в беззубой улыбке:

– Чего ж не признать-то? Признал! Весь в меня пошёл, и рожей в меня, и статью.

– Тогда зачем лопату схватил? – поинтересовался Димка.

– Лопату-то? Для порядку схватил, – дед хитро поглядел на внука. – Ты себя на моём месте представь. Заходишь ты в свой дом, а там гость, ростом на две головы выше и с косой саженью в плечах. Что делать будешь? Нет, ты-то, конечно, можешь и стрекача дать, а мне бегать-то уже вовсе невмочь. У меня от всех врагов и напастей вот она одна осталась – моя лопата.

Тимофей Петрович задумался, взор его затуманился. После недолгого молчания, он раскрыл руки для объятий и проговорил:

– Ну, здравствуй, Митька! Иди хоть обними деда, чучело косолапое!

Не успел Димка сделать и пару шагов навстречу Тимофею Петровичу, как тот уже висел на внуке и шмыгал носом:

– Ишь, какой вымахал-то. А я ведь помню тебя вот такусеньким, в шапочке-мухоморчике, да в стоптанных ботиночках. Я тогда тебя и прозвал чучелом косолапым, – на этих словах дед отстранил Димку от себя и снова начал командовать. – А ну-ка пройди чуток вперёд. Так, стой! Задом повернись. Вон она пятка-то правая так до сих пор и кланяется левой. Никуда видать чучело косолапое из тебя не ушло. Но ты, внучок, не расстраивайся шибко. Это же не беда вовсе. Медведи все косолапыми рождаются и живут так всю жизнь.

– Так, то медведи, – Димка решил подыграть деду, – я ведь не медведь. И совсем не хочу быть похожим на медведя.

– Ну-у-у, – Тимофей Петрович почесал затылок, – тут вопрос спорный. Это смотря с какой стороны к нему подойти. Медведь – тот ещё субъект. Его все побаиваются, даже человек. Его природа щедро одарила когтями да зубами. А вот мозгов у человека, конечно, больше. Хотя, тоже спорно. Медведя-то дураком не назовёшь, хитрости – вот чего ему не хватает. Прёт, иной раз, напролом, как танк, оттого и попадает на рогатину.

– Ладно, дед, давай ты мне про медведей потом расскажешь. Я же к вам не на один день приехал. Ты лучше скажи: бабушка где? В больнице? Что с ней?

При упоминании о бабушке, Тимофей Петрович сразу как-то затих, положил свои натруженные морщинистые руки на колени. Озорство, искрами летящее из его добрых глаз, вдруг бесследно исчезло, взгляд затуманился. Дед перекрестился, вздохнул:

– Прибрал Господь мою Валюшу. Почитай уж неделю как вдовствую.

– Дед, я…

– Не надо, Митька. Мы с тобой скоро на могилку к ней пойдём, вот ты сам ей все слова и скажешь, – дед опять тяжело вздохнул. – Ждала она вас, сердешная. Жалко, что ты чуток припоздал. А мать-то чего не приехала? Всё серчает?

Димка не знал, что ответить деду. Он представления не имел, за что мать могла сердиться на бабушку. Вероятнее всего, это были какие-то старые обиды, но в его присутствии дома, эти темы никогда не обсуждались. Со Светкой они тоже ни разу не затрагивали семейные отношения. Сам он в деревне бывал только однажды, в малолетстве. Был он тогда настолько мал, что и не вспомнить ему про ту поездку, про «чучело косолапое» в стоптанных ботиночках, каким он тогда и являлся. Да и бабу Валю он видел только на фотографии, а деда Тимофея узнал по голосу, благо, что неделю назад с ним по телефону разговаривал. Зато частым гостем у деда с бабкой была Светка. Она, каждый раз по окончании учебного года, собирала небольшой рюкзачок и уезжала в сторону гор.

– У нас со Светкой беда, дед. В больничке она.

– Что приключилось с моей Веточкой? – дед встрепенулся.

– Она… – Димка напряжённо думал, как бы помягче рассказать деду о случившемся. Не мог он взять и вывалить перед стариком весь ворох грязного семейного белья. Не хотел Димка, чтобы и без того уставший от неприятностей дед, вникал в их разборки и дрязги.

– Жива и, слава Богу. Поправится, приедет, вот сама всё и расскажет о том, как ей болелось. Вот только нехорошо, что бабушку в последний путь не проводила. Но Валюша её простит, Веточка, же не специально заболела, – Тимофей Петрович хлопнул по коленкам и оживился. – Хватит кукситься! Как там в сказке? Надо поначалу гостя спать уложить, потом обкормить, и только потом пытать. Так?

– То есть, ты мне предлагаешь спать лечь? – рассмеялся Димка, – Ну, ты дед даёшь!

– Ещё чего, спать! – Тимофей Петрович подбоченился. – Это так с гостями надо обходиться. А ты? Какой ты гость? Я тебя хозяином назначаю, первым после себя. Понял, чучело косолапое? Так что давай, одежду свою парадную скидавай, а то замажешь. Надевай чего-нибудь домашнее, и будем с тобой обед готовить. Картоху чистить могёшь?

Димка сначала пожал плечами, потом что-то промычал. Надевая на себя тренировочные штаны и футболку, он наконец-то промолвил:

– Ну, не так чтобы…