Прыжок в прошлое

Сказать, что платье хорошо подошло по фигуре, было бы явным преувеличением. Оно было ей узко в груди и коротко. Из-под юбок, значительно выше щиколоток, виднелись босые, в цыпках ноги, чего я постарался не заметить, чтобы не испортить девушке удовольствия. К тому же, наряду требовался большой и серьезный ремонт. Однако такие мелочи пока не смущали счастливую обладательницу. Глаза ее счастливо сияли, голова с совершенно неуместными при таком наряде косами с прямым пробором была гордо закинута.

Я предложил Але распустить волосы, она, поломавшись, согласилась, и пепельная волна слегка вьющихся волос окутала ее голые плечи. Выглядела «мужичка» просто отпадно. Я представил ее в нашем современном платье, стильной обуви, с высокой прической, открывающей идеальную линию шеи, породистое лицо с огромными глазами… Для модели ей явно не хватило бы роста и костлявости, но модели ведь и нравятся только женщинам и педерастическим кутюрье.

Теперь, когда «новая» одежда была апробирована, появилась следующая проблема, как дать Алевтине увидеть себя. Я, пристыженный своей недавней черствостью, искренне хотел ей помочь, но в доме не было больших зеркал, и ей оставалось только видеть себя «моими глазами» или идти любоваться на себя в пруду. Однако, Аля обошлась и без зеркала, крутясь и разглядывая себя, сколько позволяла шея.

В довершении всего случилась еще одна нечаянная радость. Пришедшие убирать со стола дворовые девушки, застав недавнюю изгойку и оборванку в барском в прямом смысле лишились дара речи. Не знаю, что они думали про себя, но глаза у моей подруги сияли от торжества.

Все эти одевания и связанные с ними волнения совершенно измучили Алевтину. Я видел, что она еле держится на ногах, и уговорил лечь в постель. Действие лекарств на неадаптированный к ним организм было похоже на чудо, но все-таки не настолько, чтобы за один день преодолеть тяжелую болезнь. К моему сожалению, усталость и волнения сморили мою подругу через несколько минут, а я лежал без сна рядом и думал, что раньше был не прав, считая, что женщин приятно только раздевать. Иногда одевать бывает почти так же приятно.

Глава двенадцатая

Ночь прошла спокойно. Аля почти не кашляла, и температура не поднималась. Я спал плохо, прислушиваясь к ее дыханию, и крепко заснул только под утро. Пробудился я довольно поздно от пристального взгляда. Девушка с тревогой смотрела на меня. Я погладил ее по щеке и пожелал доброго утра. Она машинально ответила.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Хорошо, — ответила она, продолжая напряженно смотреть на меня.

— Что-нибудь случилось? — встревожился я.

— Я видела твой сон, и мне стало страшно.

— И что же ты видела?

— Не знаю, я не поняла. Какие-то чудовища… Алеша, ты человек?

— В какой-то мере, — честно признался я, — а что, не похож?

— Ты совсем другой. Я не знаю, как объяснить… Ты добрый… Я всегда немножко понимала, о чем думают люди, а сейчас совсем хорошо понимаю. Но ты думаешь по-другому, не только про меня, про всех. Ты всех жалеешь. Ты вот боишься, что я понимаю людей, а они могут про меня плохо думать, и мне будет больно… — девушка запуталась и замолчала.

Мне стало неловко. Я знал, что совсем не такой хороший, как ей кажется. Я вполне эгоистичен и себе на уме. Может быть, не больше других, но и не меньше. Не знаю, что Аля накопала у меня в голове, но было похоже, что она меня сильно идеализирует. Тем горше будет разочарование, когда она узнает меня получше.

— А что значит «разочарование»? — поинтересовалась все слышащая подруга.

Я помялся. Объяснять общеизвестные понятия труднее всего.

— Разочаровать — это… ну, если ты во что-то веришь, а потом окажется, что верила зря, и тебя обманули, и все оказывается не таким хорошим, как тебе казалось.

— Вот видишь, — улыбнулась Аля, — ты еще меня не разочаровал, а уже боишься. Не за себя, а за меня.

Я слегка обалдел от такой логики и не нашелся, что ответить. Поэтому замял разговор поцелуем.

— Так что тебя в моем сне напугало?

— Там были какие-то страшные большие чудовища, со стеклянными глазами, они неслись…

— Понятно. То, что ты видела — это машины. Там, откуда я пришел, их очень много. Их делают люди для того, чтобы быстро ездить. Они совсем не опасные, если соблюдать правила дорожного движения, — сострил я. — Ты же телег не боишься?

— Не боюсь.

— А мельницу?

— Тоже скажешь!

— А теперь представь, что будет, если их увидит человек в первый раз в жизни. Он испугается?

Аля задумалась, наморщив носик, и засмеялась:

— Наверно.

— Вот и тебе страшно, потому что никогда таких вещей раньше не видела. Ты, поди, дальше своей деревни нигде не была?

— Почему не была, была в самом Санкт-Петербурге.

— Ишь ты, — удивился я, — когда же ты там успела побывать?

— Не знаю, я тогда совсем маленькая была, ничего не помню.

— А откуда знаешь, что была?

— Люди сказывали, что меня барин оттудова привез.

— Так, выходит, ты не здешняя?

— Нет, меня барин с собой привез и Максимову в приемыши отдал. А потом, когда замуж выдавал, в людскую жить отправил.

Мне наш разговор делался все интереснее.