Прыжок в прошлое

— И то, верно, изрядно блестит, а за бойкость получи, — и боярин отвесил Фофану хороший подзатыльник, от которого тот кубарем полетел на землю, но тут же вскочил и поклонился в пояс:

— Спасибо за науку, Кирилл Мефодьевич, век вас благодарить и помнить буду.

Боярин рассмеялся:

— С тобой Фофанишка никаких скоморохов не надо, всех переплюнешь, — и, повернувшись, ушел в дом.

На следующий день был смотр боярский, наши Дмитрий и Борис сверкая доспехами, горделиво сидели на конях, рядом с ними грузно восседал отец, а мы стояли сзади, как сопровождающие. На центральной площади перед входом в кремль стояли уже десятки таких же боярских детей, составлявших основу любого войска этого времени. Строя как такового почти не было. Группа дьяков во главе с воеводой медленно двигалась, проходя мимо стоявших бояр. Места на площади давно были распределены и ссор из за того, что кто-то встал, незаслуженно вперед, пока не было. Но вот двое пожилых бояр не выдержали, вцепились друг другу в бороды, крича о нарушении местнического права и доказывая друг другу, у кого род старше. К моему удивлению никто не смеялся, и лица у всех были серьезны. Видимо каждый из бояр примеривал на себя, как, если, что отстаивать свои права. К нашей группе дьяки подошли достаточно быстро, что говорило о приличном весе нашего хозяина в местной иерархии. Но, тем не менее, легкую тень облегчения на его лице, я заметил.

Нашу команду проверяющие смотрели благосклонно, старания не прошли напрасно, все, что нужно дьяками была описано и записано, и мы через два часа поехали обратно в дом, или лучше сказать в усадьбу.

Настроение было у всех праздничное, только вот Борис и Дмитрий были невеселы, они то рассчитывали, что сразу отправятся на какую-нибудь войнушку, где быстро заработают себе чины и звания, но этого не случилось. Сам Кирилл Мефодьич тоже был доволен, сыновей определили хоть и не в высшую статью по причине малолетства и неопытности, но и не в последнюю.

Дружине была дана вольная на вечер и все собирались в ближайший кабак. Я тоже намеревался посмотреть, как пили мои предки в эти времена, но не срослось.

Под вечер раздался громкий стук в ворота, когда их открыли, в них прямо на коне въехал воин, удивленные таким нарушением традиций все уставились на него. Но он, пробурчав, что срочный гонец к боярину пошел в дом, не дожидаясь, пока сам боярин выйдет на улицу. Через какое то время прибежал Федот и сообщил:

Данила давай собирайся, поедешь с Кириллом Мефодьичем, что-то там, у воеводы срочное.

Когда я спустился с сумками, мой конь уже был оседлан, а боярин уже нетерпеливо накручивал круги на своем жеребце.

— Где тебя черти носят, — громко крикнул он, — и тут же перекрестился и пробормотав:

— прости меня боже грешного, — двинулся в открытые ворота.

Я прыгнул в седло и наметом полетел за ним, через несколько минут мы въезжали в ворота кремля, возле которых провели сегодня много времени. Спешившись, и кинув поводья встречающему конюху, мы прошли в высокий терем, а затем по узким лестницам нас провели в маленькую комнату. В комнате было душно и жутко воняло, на кровати лежал очень полный старик, закрытый по грудь покрывалом. Рядом с ним стоял, какой то мужчина в европейском костюме и воевода.

Последний с изумлением посмотрел на меня:

— Это что, Мефодьич, твой лекаришка что ли? Ты бы еще ребенка сюда приволок.

Кирилл Мефодьич насупился:

— Ты Поликарп Кузьмич язык то придержи, если не этот лекаришка может, меня и в живых сейчас не было.

— Да ладно не обижайся, расстроен я сильно. Вот дядька мой захворал, месяц еле дышит, а вчерась вообще слег.

— Так, я смотрю, у тебя лекарь немец есть, чего ты меня позвал?

Да понимаешь, молва прошла, что есть у тебя чудо лекарь, только посмотрит и уже легче становится.

— Поликарп Кузьмич, да бабьи это пересуды все. Ну, сам подумай. Ты муж опытный, какие такие взгляды. Парня, бабка-знахарка в лесу натаскала, как собаку. Вот он и лечит, но не взглядом, а руками и молитвой. Так, а немец то, что же, не помог?

Да он серебро аккуратно берет, какие-то пилюли дает, вот кровь вчера пускал, а дядьке все хуже, я уже думаю, может попа звать. Но сам знаешь, утопающий и за соломинку схватится, а дядька не последний для меня человек.

— Ну Данила давай смотри болящего, — обратился ко мне Кирилл Мефодьевич.

Но тут вперед выступил европеец:

— Это есть что такое, малчишк лечить больной? Это есть нонсенс, толко в варварская Московия я видеть это. Я есть врач, закончить Болонский юниверситет, а тут знахар из лес. У вашего больной есть истечений желчи в легкие, и мозговая жидкость ушла в селезенка, и необходимо пускат кровь, и клизма ставить.

Но воевода грубо сказал:

— Помолчи схизматик, когда православные говорят, ты уже месяц вокруг ходишь, серебра немеряно выудил, а дядьке все хуже, толку нет от тебя.

Немец обиженно поджал губы и отступил в сторону.

Я подошел к кровати и откинул одеяло, на меня пахнуло запахом немытого тела и мочой.