Читаем Прыжок в прошлое (Бригадир державы - 1) полностью

Прыжок в прошлое (Бригадир державы - 1)

- Не пугал я вас, Антон Иванович, а говорил чистую правду. Про Пушкиных же знаю потому, что этим летом Надежда Осиповна родит великого русского поэта. Я многих ваших современников через него знаю. Это цари и правители думают, что они самые крутые, а на самом деле шекспиры и ньютоны покруче будут. Вы про таких великих людей слышали?

- Доводилось.

- А при каких они царях-королях жили, знаете?

Антон Иванович смутился и пожал плечами.

- Вот видите. Поэту Пушкину нынче двести лет. То есть не в этом году, конечно, он пока только должен родиться, а в том году, из которого я попал сюда. Про него много передач по телевизору... ну, в общем, говорят много. Давайте-ка лучше выпьем за здоровье Надежды Осиповны, хоть и стерва она порядочная.

- И это известно?! - поразился предок. - Через двести-то лет?! А что про меня у вас говорят?

- Про вас только хорошее, - успокоил я.

Антон Иванович заулыбался и, после принятия очередного лафитника, перевел разговор на другую тему:

- Очень у тебя, сродственник, платье странное, - перейдя на "ты", сказал он. - Опять же табак и кресало чудные. Однако то, что ты говоришь, более на сказки аглицкого писателя Джона Свифта походит.

- При чем тут Свифт, - возразил я, - он фантазии описывал, а я доказать могу. Вот ты говоришь: "французское платье"! Сколько лет ваш Павел французов в Россию не пускает? Года три. Правильно? По-твоему, французы такие башмаки за это время придумали?

Я снял с ноги кроссовку и подал ему. Антон Иванович придирчиво ее рассмотрел и, немного лукавя, сказал:

- Точно, аглицкая работа, такие в Гостином дворе продают, сам видел.

- Ладно, - не сдался я, - сейчас другое покажу, чего в Гостином пока нет.

Я обулся и сходил за рюкзаком.

- Такие рюкзаки в Гостином дворе продают?

- Продают и получше. А твоему ранцу красная цена пять рублей ассигнациями.

- А этому какая цена? - ехидно поинтересовался я, вытаскивая бутылку кристалловской водки.

Антон Иванович открыл, было, рот, но говорить раздумал. Он взял в руку бутылку и долго ее рассматривал. Изучив все, от этикетки до бандероли, поставил на стол.

- Языка что-то не пойму, - растеряно сказал он, - вижу, что славянский, но ни смысла не разумею, ни орфографии. Многих букв не хватает.

- Все правильно, - успокоил я его, - за два века язык немного поменялся, ты лучше пробку посмотри, видал ты такие пробки? - Я свинтил пробку и разлил зелье. - А водку ты такую пивал?

- Нет, - наконец честно признал Антон Иванович, осушив рюмку, - такой не пивал.

Мы несколько минут просидели молча, к огорчению Марьи, которая, ничего не понимая, очень веселилась от наших разговоров.

- А ты точно мой потомок?

- Точно, - не очень кривя душой, подтвердил я. Слишком очевидна была наша встреча, да и во внешности было заметное сходство.

- Ну, тогда со знакомством! - торжественно провозгласил предок, и мы расцеловались.

Воспользовавшись изменением диспозиции, Марья расхохоталась и, кося на барина своим бесовским глазом, решилась наконец обратить на себя внимание:

- А что, не кликнуть ли девок, песни играть?

- Кликнуть! - разом подхватились мы. - Давай сюда девок!

Марья засмеялась и убежала. Я взялся было за рюкзак, собираясь отнести его в кабинет, но на глаза мне попался аудиоплеер.

- Антон Иванович, а не хочешь ли ты, пока девки придут, послушать песни моего времени?

- Чего же, если охота есть, спой. Только у меня инструментов нет, ни клавесинов, ни даже гитары.

- Может музыкальная шкатулка есть?

- Только брегет с боем, так под него не споешь, - с сожалением сказал он.

- Погоди с брегетом, здесь сейчас целый оркестр будет.

Я перебрал несколько бывших со мной кассет. Все было слишком круто для восемнадцатого века.

- Хочешь француза? - спросил я, наткнувшись на Джо Дассена.

- А он не якобинец? - встревожился предок.

- Нет, - успокоил я, - наш мусье, лямурщик, про любовь поет. Одевай наушники.

Вид наушников Антона Ивановича смутил и, несмотря на сильный хмель, предок заупрямился.

- Не еретическое ли это дело?

Я успокоил его:

- Не бойся, это вроде музыкальной шкатулки, только нового вида, посложнее. В наше время ими младенцы пользуются. Учти, эта штука и по-человечески говорит, но никакого демонизма в этом нет.

Антон Иванович нерешительно надел наушники.

- Ну как, страшно? - поинтересовался я.

Он отрицательно покачал головой. Я включил плеер на самом тихом режиме.

Лицо предка закостенело, он несколько секунд напряженно слушал, потом сорвал наушники и отскочил к стене, крестясь дрожащей рукой.

- Чур, чур, меня. Что это было?

Я намерено никак не среагировал на его испуг.

- Музыка.

- Она по-французски запела!

- Так я же предупреждал, что шкатулка усовершенствованная и поет человеческими голосами.

- Такого быть не может, это бесовство!

- На бесовство, а физика. Пуля из ружья летит, - на ходу придумал я пример, - тоже от нечистой силы?

- Нет, от пороха.