Прыжок в пустоту

Мне показалось это забавным. Я, конечно, понимал, чью они сторону будут занимать, и в большей степени вероятности это не моя сторона. Но все же он мужчина, и солидарность мужскую никто не отменял.

Мы купили все, что было необходимо, и поднялись к ним в квартиру.

Я помыл руки и, сев за стол, сразу же попал под перекрестный допрос.

– Зачем ты заварил эту кашу, Ром? Тебе спокойно не живется? – спросила Лена.

– Не жилось. Сейчас живется спокойно.

– И кто эта девушка, к которой ты ушел? – спросил Женя.

За окном смеркалось. Понимая, что из меня будут вытягивать информацию, мне очень захотелось сесть за руль машины и уехать подальше отсюда. Но сегодня пути назад нет.

– Я ушел к себе.

– В смысле к себе? Ты был не с собой? – уточнила Лена.

– Понимаешь, в чем дело… – взял паузу, чтобы сформулировать деликатнее. – Вот мы живем себе, живем… вроде как спокойно и типа счастливо, но живем мы, не поднимая головы, на самом деле.

– Уйдя из семьи, ты поднял голову? – спросил Женя.

– Подниму, – бросил я. – То, что мы сейчас разведемся, а не в сорок или пятьдесят лет, дает нам вариативность в действиях. В 28 лет у каждого есть достаточно времени, чтобы выстроить свою жизнь согласно своим представлениям об идеальной жизни.

– Хорошо, это ты о себе. А о ребенке ты подумал? – спросила Лена.

– Вот тебе два примера: через пять лет я перестаю сглаживать конфликты и начинаю жить так, как хочу я, но не говорю о разводе. Я так же прихожу домой и особенно не скрываю, что хожу налево, но и не афиширую, что еще больше выводит из себя Еву, так как неопределенность выматывает сильнее. Она становится эмоционально нестабильна, и это сказывается на ребенке. Он видит ругань, ссоры и то, что семья не крепкая и у папы кто-то есть еще. Но живет он при этом с мамой, которая его уже не любит, а скорее и вовсе ненавидит. Даниил вырастает, и для него данная модель становится нормой. Он сам по образу и подобию начинает выстраивать несчастливую семью, гуляет налево, делая свою женщину со своим ребенком несчастными.

– Нет, ну это ты далеко слишком заглянул… – попытался перебить меня Женя.

– Дослушай, – продолжал я. – Либо мы разводимся сейчас, и Даниил в два своих года понимает, что мама и папа могут жить раздельно и прекрасно между собой ладить и с ним контактировать. Без ругани и травмирования психики. Я прекрасно понимаю эти доводы «сын без отца» и прочее, но кто сказал, что он без отца? Я ведь буду участвовать в его жизни, поэтому фактически ваши доводы очень зыбкие.

– По факту ты будешь папа выходного дня, – возразила Лена. – Ты считаешь, Даниилу достаточно будет нескольких часов в неделю? Чтобы воспитать и передать часть себя, своих мыслей и взглядов, пары часов недостаточно, Ром. Подумай о ребенке.

– Послушай, что значит подумай о ребенке? Я что, не думаю о нем? Просто я считаю неверным, когда семья держится только лишь на факте существования ребенка в ней. Ребенок вырастет и уйдет, а вы останетесь вдвоем – два человека, которых ничего больше не связывает.

– Господи, с кем же мы теперь поедем на море… – пробормотала она. – Вы же были такой парой! Я вас всегда ставила в пример, что вот люди живут и вообще не ссорятся. Идиллия. А оказалось…

В какой-то момент я начал сомневаться, что они пытались меня переубедить из-за того, что им больно, что распадается знакомая им семья. Все больше мне казалось, что их волнует, с кем они поедут на море, остальное – детали.

Я умело перевел тему, и остаток вечера мы проболтали о том, как живут наши одногруппники: у всех почти дети и все женаты, есть работа, вечером перед сном пиво и, скорее всего, поощрительный минет в воскресенье «за героическую службу жене». Параллельно я переписывался с Ксюшей. Сегодня мне было внутренне как-то спокойнее, что она игнорировала мои сообщения, нежели до того, как я ушел из семьи. Возможно, ощущение того, что передо мной открыт весь мир, немного меня отрезвило. В конце концов, мир не закончит свое существование, если она мне и неделю не будет отвечать.

Вечером, перед тем как уложить детей, Лена предложила всем выйти погулять на свежем воздухе. Я не горел желанием выходить на глаза к людям, но согласился. С тех пор как я начал работать в такси, меня редко посещает желание выйти погулять по парку или же посетить какое-нибудь заведение. Такси – это своего рода капсула, где ты вроде с людьми, но это лишь номинально. Так же как номинально ты находишься в городе, потому как выйдя на улицу – в тот же парк – начинаешь понимать, что ты очерствел и та атмосфера, которую образует общество случайных людей вокруг тебя, снующих толпами, тебе стала чуждой. Первые минуты ты смотришь на всех как дурачок, который света белого не видел, а потом привыкаешь. Но все возвращается на круги своя, когда вновь оказываешься в машине и втягиваешься в работу, тем самым становясь снова дальше от этой атмосферы, сводя эффект от прогулок на нет.