Прыжок Волка

— Три года, пятнадцать дней, восемь часов… — прошептал командующий.

Это было рекордное отклонение за почти пятьдесят лет.

"Большими были отклонения на заре гиперпространственных переходов. Но тогда и свойства этого другого мира еще не были изучены так досконально, как сейчас, да и компьютеры тогда были намного слабее нынешних…", — чел буквально физически ощутил, как непонятная, а поэтому еще более грозная опасность глянула на него с черного экрана монитора.

— Сарсара! — громко выругался маршал.

Высокий, массивный человек с лысой, как бильярдный шар головой, хищным, хрящеватым носом еще долго смотрел прямо перед собой. В его глазах, прикрытых сверху густыми седыми бровями, застыло выражение холодной решимости. С такими глазами лейтенант, капитан, майор, полковник, генерал, а потом и маршал смотрел на экраны мониторов эсминцев и крейсеров, на которых в огненных шарах взрывов разваливались кроковские звездолеты. Вот только новый враг маршала еще был неизвестен. И может поэтому, стоящий в его светло-серых глазах морочный туман сгустился больше обычного, словно пытаясь из себя соткать те химеры, которые начали уничтожать челов. А то, что сейчас ему противостояло что-то химерное, никогда ранее не встречающееся, главнокомандующий Военно-Космическими силами Союза Свободных Цивилизаций маршал Нарахад Бран не сомневался. Поморщившись, будто ему предстояло выполнить что-то неприятное, он нажал небольшую синюю кнопку на столе — включение прямой связи с Президентом Картаром Вараштаном.

Глава 3

— Рота! Подъем!! — сладкий сон уставшего, честно отбарабанившего день человека разрывается криком-воплем дежурного по роте сержанта Барсукова.

Мгновенно отбрасывается полторы сотен одеял и три сотни ног натягивают на себя брюки и тут же вдеваются в ботинки. Три сотни рук натягивают на тело камуфляжные куртки. И вот уже сто пятьдесят крепких парней бегут в оружейную комнату и, схватив свое оружие, выбегают на плац.

"Отлично, на минуту быстрее норматива", — Кедров удовлетворенно хмыкнул и опустил руку с часами.

— Рота! На полигон бегом марш! Тяжелый топот трех сотен ног нарушил тишину ночи. Ночные стрельбы — высший пилотаж огневой подготовки. Одно дело стрелять, отлично видя мишень и совсем другое смотреть на него через прицел ночного виденья, где вместо мушки светящаяся точка — марка.

Полигон ночью это совсем не то, что днем. Зеленый, приветливо машущий ветками деревьев лес днем, ночью казался огромной мрачной глыбой, застывшей под яркими звездами и большим, с тарелку, желтым диском луны. И в этом слабом свете изрытая земля сама смотрелась лунным пейзажем — мрачным и неприветливым. Казалось еще чуть и из-за огромной мрачной глыбы, темнеющей на месте леса, выпрыгнет какой-то ужасный монстр, маленькими злобными красными глазками, с огромными острыми клыками и когтями, покрытый густой шерстью, со смрадным дыханием.

И монстр выпрыгнул, еще ужасней, чем нарисовало воображение. Сто пятьдесят вооруженных до зубов спецназовцев словно вынырнули из-под земли. И тут же в неверном лунном свете появились мишени, по специальным рельсам быстро двигающиеся навстречу роте — классический встречный ночной бой. Тут же раздались команды:

— Рота, рассредоточиться. Интервал два метра. Второй взвод — огонь!

— Первый взвод налево, за мной.

— Второй взвод — огонь!

— Третий взвод направо, за мной.

"Монстр" тут же показал свои клыки и когти, а вместо глаз у него были десятки прицелов ночного видения. Осветительные ракеты вспороли темноту ночи, помогая Луне. Стежки трассеров вышивали ночное небо рисунком боя. Вновь тяжело заухали гранатометы и с шипеньем в цель ушли противотанковые ракеты, выпущенные с «Метисов». В ночном бою самое главное знать, где противник, не проворонить его какой-нибудь обходной маневр, в результате которого неожиданно в тебя ударит разящий свинец с флангов или еще хуже — с тыла. Поэтому — не жалеть осветительных ракет, во все стороны — боевые дозоры. И молотить, молотить и молотить по врагу. Словом, е…ть и фамилии не спрашивать!

… А тогда Андрея тоже окружала темнота. Да, Бог оказался непревзойденным режиссером. Опущенный для Андрея занавес около Матеи, оказалось, отнюдь не означал окончания пьесы. Это всего лишь было окончание очередного акта. Пьеса продолжалась! Только поменялись декорации. Существенно поменялись. И новой главной и единственной декорацией явилась темнота. Только не такая, как сейчас, красиво расчерченная трассерами, подсвеченная подвешенными люстрами осветительных ракет, большой люстрой Луны и где-то спрятавшимися на задворках звездами. Нет, темнота вокруг десантного бота была абсолютной. Абсолютная темнота и пульсирующая красная предупреждающая точка на внутренней стороне щитка шлема — кислорода осталось на десять минут.