Пржевальский

У китайского сторожевого поста Шала-хото Николай Михайлович оставил экспедиционный отряд под командой Эклона, а сам с Роборовским, переводчиком Юсуповым и тремя казаками отправился в Синин — на свидание с тамошним губернатором, которому был подчинен район верховий Хуанхэ. Русских сопровождал высланный им навстречу сининским амбанем почетный караул с желтыми знаменами.

«Благодаря, конечно, хлопотам нашего посольства в Пекине, — пишет Пржевальский, — власти оказывали нам наружно полный почет, хотя в то же время исподтишка всячески старались затормозить наш путь».

Замечательные исследования и открытия Пржевальского совершались в беспрестанной борьбе с реакционными богдоханскими властями.

На другой день после прибытия знаменитого русского путешественника в Синин произошла встреча его с местным губернатором — генералом Лином.

Генерал устроил Пржевальскому парадный, хотя и холодный прием.

Николай Михайлович поехал верхом в сопровождении Роборовского, переводчика и казаков. На улицах их окружила огромная толпа народа. В воротах «ямына» (правительственного учреждения) выстроились войска со знаменами. Спешившись, Пржевальский и его спутники вошли во двор и здесь встретились с генералом. Губернатор вежливо, но холодно раскланялся с ними и пригласил в фанзу.

Справившись, как полагается, здоров ли путешественник и благополучно ли он совершил свой путь, генерал Лин тотчас же спросил:

— Куда вы намерены идти дальше?

— Нынешней весною, — ответил Пржевальский, — мы пойдем на верховья Желтой реки и пробудем там месяца три или четыре, смотря по тому, как много найдется там научной работы.

— Не пущу туда, — решительно заявил генерал. Пока переводчик передавал этот ответ, губернатор пристально смотрел на Пржевальского, стараясь заметить, какое впечатление произведет на него столь решительный тон. Пржевальский улыбнулся и велел переводчику ответить, что, имея правительственный паспорт, он пойдет на Желтую реку и без позволения губернатора.

Тогда генерал Лин прибегнул к обычному приему богдоханских властей — к запугиванию.

— Знаете ли, — сказал Лин, — на верхней Хуанхэ живут разбойники-тангуты. Мне хорошо известно, что они собираются всех вас перебить. Я сам никак не могу с ними справиться, несмотря на то, что у меня много солдат.

Генерал прибавил, что дать путешественникам проводника он решительно отказывается.

Но Пржевальский опять повторил, что ему необходимо идти на верховья Хуанхэ, и он пойдет туда даже без проводника, как то не раз делал.

Видя, что Пржевальского не запугать, губернатор начал торговаться относительно срока пребывания русской экспедиции на верховьях Желтой реки: генерал предлагал всего пять-шесть дней, Пржевальский же назначил трехмесячный срок и не уступал.

В таком духе разговор продолжался около часа. «Изобретательный» (по выражению Пржевальского) генерал прибегал ко все новым уверткам, но ничего не добился. Наконец аудиенция кончилась, и путешественники поехали обратно в отведенную для них фанзу…

Из старых китайских источников и по сведениям, которые удалось добыть расспросами, Пржевальский знал, что истоки Желтой реки лежат на Тибетском нагорье, а дальше река течет в громадных крутых горах, стоящих несколькими грядами между Тибетским нагорьем на юге, озером Куку-нор на северо-востоке и равнинами Цайдама на севере.

Как же идти к истокам Хуанхэ? На юго-запад от Куку-нора? На юг из Цайдама?

Пока сам Пржевальский, первым из европейцев, не достиг колыбели Желтой реки, никто не мог ответить на этот вопрос: и от Куку-нора, и из Цайдама предстояло пробираться через дикие, неисследованные места.

Естественно, что Пржевальский, находясь вблизи Куку-нора, выбрал самый короткий путь — напрямик через хребты Балекун, Сянсибей, Угуту, Амне-мачин. Естественно было и решение Пржевальского заменить на этот раз верблюдов мулами: весною в горах верблюды погибли бы от сырости и от ядовитой травы «хоро-убусу». Мулы же и сырость переносят лучше и умеют выбирать пригодную для корма траву.

Купив в Синине четырнадцать мулов, Николай Михайлович с Роборовским, Юсуповым и тремя казаками вернулся к своему отряду.

Во второй половине марта путешественники выступили к верховьям Хуанхэ. Вскоре, с южного склона гор Балекун, они увидели Желтую реку, широкой лентой извивающуюся в темной кайме кустарников, между высокой стеной обрывов на восточном берегу и горами желтого сыпучего песка — на западном.

Из всего верблюжьего каравана, ходившего в Тибет, выжило только семь верблюдов. Оставив их пастись здесь, в кустарниках и на травянистых площадках Балекун-гоми, 30 марта путешественники двинулись дальше.

Сначала путь лежал вдоль самого берега Хуанхэ. Из песчаных наносов, круто спускающихся к реке, тут с шумом били быстрые ключи. На ключевых болотах, поросших тростником, уже кричали черношейные журавли, распускались листья на кустарниках облепихи, в ее зарослях по утрам трещали голубые сороки. Днем термометр поднимался до + 25°C.