Прзрачные вещи

Персон забрел в ванную, опорожнил пузырь, поразмыслил, не влезть ли под душ, но теперь она могла явиться в любую минуту, – если явится вообще! Он натянул щегольский свитер и вытащил последнюю таблетку антацида из хорошо ему памятного, но не сразу найденного кармана пиджака (удивительно, с каким трудом кое-кто из людей с первого взгляда отличает правый карман от левого в наброшенном на стул пиджаке). Она всегда говорила, что настоящий мужчина должен одеваться с иголочки, но мыться не слишком часто. Исходящий от gousset[47] мужской запашок, говорила она, может при некоторых положениях оказаться до крайности привлекательным, а дезодорантом следует пользоваться только дамам и гостиничным горничным. Никого и ничего в своей жизни не ждал он с таким волнением. Лоб у него намок, он дрожал, коридор был долог и тих, немногие обитатели отеля в большинстве находились внизу, болтая, играя в карты или просто счастливо балансируя на мягком краю дремоты. Он стянул покрывало и прилег головой на подушку, каблуки его туфель еще продолжали касаться пола. Новичкам нравится разглядывать такие увлекательные пустяки, как впадинка в подушке, видимая сквозь лоб персонажа – через лобную кость, зыблистый мозг, кость затылочную, сам затылок, черные волосы на затылке. В самом начале нашего всегда чарующего, порой пугающего нового бытия такого рода невинное любопытство (так играет ребенок с извилистыми отражениями в воде ручейка, так в приполярной обители африканка-монахиня с наслаждением трогает хрупкий циферблат первого своего одуванчика) дело вполне обычное, – особенно если персонаж и тени соотнесенного с ним вещества удается проследить от юности и до смерти. Этот персонаж, Персон, стыл на воображаемой грани воображаемого блаженства, когда заслышались шаги Арманды, вычеркивающие оба "воображаемых" на полях корректуры (никогда не слишком широких для сомнений и правки!). Вот где оргазм искусства сквозит по спинному хребту с несравнимо большею мощью, чем любовный восторг или метафизический ужас.

В этот миг ее, теперь нестираемого, проявления сквозь прозрачную дверь его комнаты он испытал восторг, какой испытывает турист, когда отрывается от земли, земля – прибегнем к неогомеровской метафоре, – накренившись, выравнивается, и мы, почти не потратив пространства-времени, обретаемся уже в тысяче футов над нею, и облака (летучие легкие облака, белые-белые, размещенные довольно просторно) как бы разложены в небесной лаборатории по плоским пластинам стекла, и сквозь это стекло видны далеко внизу ржаные ломти земли, ободранный бок холма, индиговое круглое озеро, темная зелень сосновых лесов, инкрустации деревень. Тут с яркими напитками является стюардесса, – и это Арманда, сию минуту принявшая его предложение, хоть он и предупредил, что она преувеличивает ценность многих вещей – очарования нью-йоркских вечеринок, значительности его работы, будущего наследства (дядюшкиной торговли канцелярскими принадлежностями), вершин Вермонта, – и тогда самолет взрывается с ревом и рвотным кашлем.

Кашляя, наш Персон сел в удушающей тьме, нащупал лампу, но щелчок выключателя оказался таким же бесплодным, как попытка шевельнуть парализованным членом. Поскольку на четвертом этаже его кровать помещалась в другом, северном углу, он бросился к двери и распахнул ее вместо того, чтобы пытаться спастись, что полагал он возможным, через окно, притворенное, но открывшееся хлопком, едва лишь смертельный сквозняк втянул из коридора дым.

Огонь, вскормленный поначалу промасленным тряпьем, подброшенным в подвал, а после ободренный горючей жидкостью, толково разбрызганной там и сям по стенам и лестницам, шибко помчал по отелю, – хотя "по счастью", как выразилась наутро местная газета, "погибли немногие, поскольку заняты оказались лишь несколько комнат".