Псалмы. Читаем вместе

Дальше пророк усугубляет покаяние: яко смятошася кости моя. Кости – это основа нашей телесной природы. Отними их – и во что превратится тело? В бесформенную массу.

В душе Давида – глубокое покаяние и ведение, потому и рождаются у него такие сильные образы. Мне они очень нравятся. Он словно окидывает себя взглядом и видит: нет ничего, за что можно было бы зацепиться, ухватиться, опереться рукой.

И душа моя смятеся зело: и Ты, Господи, доколе? (4).

Сначала пророк говорит о телесном состоянии, а теперь переходит к природе духовной. Древние римляне утверждали: в здоровом теле – здоровый дух. Но если в теле нет никакой крепости – какой в нём дух? Кости смятеся – и душа тоже.

Смятение – это неустойчивость, внутреннее брожение, потеря себя. Душа всё понимает, сознаёт, а собрать себя не может. Чувства, ум, мысли будто расплылись. Как же мы страдаем, когда нас охватит духовное смятение!

И тут в псалме стоит двоеточие – как бы идёт обобщение: и Ты, Господи, доколе? Пророк не видит конца своим страданиям, словно Создатель не слышит его, не хочет помочь. Это момент некой оставленности Богом.

Вспомним, как Христос на Кресте взывает:

«Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27: 46). И у пророка Давида кости – в смятении, душа – в смятении. Из неё вырывается вопль: Обратися, Господи, избави душу мою: спаси мя ради милости Твоея (5).

Как будто Творец отвернулся от него: обратися! Посмотри, воззри на человека, которому нужно только одно – прекращение этого тягчайшего страдания.

Если Бог обратится, воззрит, – придёт избавление. Не ради заслуг, званий, пророка, а ради Его неизречённой милости. Всегда мы прибегаем именно к ней, зная, что Господь многомилостив и человеколюбив, не хочет смерти грешника. И какой бы подвижнической ни была чья-то жизнь, понимаем: Бог только ради Своей милости приходит на помощь к людям. Непременно приходит! Имя Христа – Иисус, что значит «Иегова (Бог) спасающий».

Когда апостол Пётр тонул, он воззвал ко Христу:

«Господи, спаси меня!» (Мф. 15: 30). Вот и у пророка Давида наступил подобный момент: Яко несть в смерти поминаяй Тебе: во аде же кто исповестся Тебе? (6). Псалмопевец чувствует: его духовные, душевные и телесные силы истощились. Как существо, созданное из персти, он может вот-вот исчезнуть, поэтому обращается к Богу: «Если это произойдёт, то из мёртвых разве можно помолиться тебе?»

Смерть обнимает всю человеческую природу:

язык связан, мысль затухает. Когда душа выходит из тела, она может всё забыть – и только потом настанет пробуждение.

Был один подвижник высокой жизни. Ученики ждали, что после кончины душа его воссияет, пойдёт к небу, – и хотели быть свидетелями этого. А подвижник сказал им: «Вы не знаете, что такое смерть. Человеку требуется огромная концентрация ума, чтобы перейти границу двух миров – и не забыть, кто он. Надо помнить: я иду к Творцу и Богу, и всё, что остаётся позади, мне не нужно».

В Ветхом Завете души умерших всегда попадали в ад (его называли шеол – «место забвения») и находились там в сонном состоянии, ждали пробуждения, всеобщего суда. В аду нет Бога, в нём присутствуют злые силы и человеческие души, которым Господь не был нужен на земле: эти люди считали, что Ему незачем верить, слушаться, подчиняться.

А христиане, хоть самым малым образом связавшие свою жизнь с верой, с именем Божиим, имеют надёжное обещание Спасителя: «…верующий в Меня, если и умрёт, оживёт» (Ин. 11: 25). Будет иметь «жизнь вечную» (Ин. 6: 40).

В шестом псалме – очень полезное напоминание для нас: торопись, человек, пока ты ещё жив! Не откладывай покаяния до последней минуты! А это часто бывает. Приходят в храм люди, просят причастить больного. Но, оказывается, он уже лежит без сознания. И как теперь быть? Приезжает к нему священник, пытается найти минуту, когда тот придёт в себя, чтобы спросить о желании покаяться, причаститься. И не всегда это получается.

Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу (7). Здесь объясняется, что пророк приносит покаяние не только словом, но и делом. Мытарь из евангельской притчи очистился от грехов одним искренним осуждением себя, биением в грудь, а царь Давид утрудихся воздыханием – постоянным и, вероятно, длительным: каждую ночь его постель была залита слезами.

Духовный труд, который пророк приносил Богу, обличая себя, привёл его в изнеможение. Окружающие видели: человек подвергается большой скорби. Даже его внешность – переменилась.