Псалтырь русского философа

Как возможен другой человек, Господи!
Как возможен!
Не зря говорят: «Чужая душа – потемки».
Ибо, что есть, в сущности, другой человек!
Никто ведь не знает.
Вот все такие же, как и я —
Слишком близкие и совершенно чужие.
И ничто более не чуждо, чем другой человек, Господи!
И это невыносимо.
Смотрит на меня брат мой —
И сколько в его взоре холодного отчуждения,
Сколько равнодушия и презрения.
А если и с интересом смотрит на меня ближний,
То лесть – мотив его.
Нет любви и согласия;
Дух вражды и ненависти, подозрения и зависти,
злобы и подлости —
Вот чем полны сердца человеческие.
А все потому, Господи,
Что непонятно, как возможен другой человек.
Чем он жив!
Подумаешь – и ужаснешься.
Ничто не близко в другом:
Все иное, все не то, все враждебно, все неприятно,
Ни за что никто не хотел бы быть другим,
Никогда жизнь другого не радость.
И ты заставляешь нас любить друг друга!
Смеешься Ты над нами что ли, Господи —
Себя вынести не можем,
Как вынесем друг друга!

Псалом 18

Как темны ученые, Господи!
Как безумны.
Не понимают они, Господи, что не понимают

.И чтоне понимают они, тоже не понимают.
Почемуне понимают – об этом нет и речи.
А те, кто понимают, лукавят и лгут.
Ибо нет сегодня более мудреца,
Который мог бы обнажить пустоту своего ума,
И веселиться в простоте своего сердца.
Неужели и сегодня знание
Может быть еще утешением и надеждой!
Псом-рабом заскулить хочу я, Господи,
у ног святых безумцев Твоих!

Псалом 19

Видел я, как птица летела в небе, —
И ужас объял мою душу.
Как возможен полет ее,
Такой безжизненный и страшный!
Черная точка тоски как стрела заката —
Путь ее.
Взмах крыл ее как парус ненастья, —
В тени его жизни наши.
Крик ее в глухоту дня —
Знак свирепой участи,
Поджидающей нас на рассвете.
Зов ее неземной стати —
Призыв в келью смерти,
И воля ее —
Воля холодного ужаса,
Воля белого дня и желтого неба,
В которых нет нас.
И смотрел я, Господи, в то страшное небо,
Где птица вершила дело свое.
И понял я, что все во власти дня,
Имя которому – полет птицы.
И спасенья от него нам ждать нельзя,
Ибо взмах ее крыльев —
Темная судьба наша.
И неподвластно ничему земному
ее гордое парение.
Полет ее был столь недвижен и страшен,
Что подумал я, —
Вот смерть моя в ясном небе дня летит ко мне,
И ничто не препятствует ей, никто не остановит ее.
Зачем Ты, Господи, послал этих птиц
на погибель нашу!

Псалом 20

Видел я в детстве, Господи,
Как уходящее солнце бросало свой свет
на стены домов,
И тоска восторга вошла в мою душу.

Псалом 21