Псевдо

Две черные птицы кружат над головой какого-то старика с повязкой на глазу…

Святослав?

По ушам бьет бой барабанов.

БАМ!

Бам-Бам!

БАМ!

Бам-Бам!

Мы сталкиваемся с Диким – предплечье в пасть.

Нож – шея.

Нож – шея.

Очередная порция крови на лице – Мы бежим к выходу.

Барабаны стихают. Образ старика исчезает.

Относительно свежий воздух врывается в легкие. Я вдыхаю полной грудью, параллельно осматриваясь – супермаркет совсем близко, и Диких не наблюдается.

– Спасибо… – я вытираю обе стороны клинка о шорты.

Голос не отвечает.

– Как знаешь, – бормочу я и мчусь вперед, пока путь свободен от Диких.

И вдруг я слышу гитару. Поворачиваю голову на звук – на подоконнике второго этажа одного из ближайших домов сидит бородатый парень с поблескивающей на солнце серьгой в ухе. Ноги он свесил вниз, в зубах держит сигарету, а в руках – гитару и наигрывает на ней какую-то мелодию. На тротуаре под ним шаркают несколько Диких.

Вдалеке раздается пара выстрелов, и парень бросает взгляд туда, откуда они доносятся и перестает играть. Затянувшись в последний раз, он отправляет окурок в тварей и замечает меня.

Я чуть сбавляю темп…

Еще два выстрела. Он ударяет по струнам и начинает петь:

Почему-то всегда так незыблемы цели,
Разрушать города, видеть в братьях мишени…

Немного играет довольно быстрым боем и продолжает:

Мы могли быть другими, но мы те кто мы есть,
Предавали, любили и сражались за честь.
Разменяв на патроны слёзы жён и детей,
Шлём мы к чёрту законы, вещи есть поважней…

На припеве он играет громче, сменив бой:

Почему-то всегда так незыблемы цели,
Разрушать города, видеть в братьях мишени.
Эхо войны сквозь поколение,
Мы обречены, не видать нам прощения…

Я вновь ускоряюсь. Диких не видно, кроме тех, что шаркают под окном парня, который поет уже новый куплет:

На руинах живут, догорает покой
Это выбрал не ты, но твоею рукой
Ты же ей обещал вернуться живым,
Но ты ей не сказал, что вернёшься другим…

[11]

Его хрипловатый голос разлетается по округе, наполняя тихие улицы живым звуком…

– Хорошо поет.

– Может, из местной группы? – я оглядываюсь назад, но окно, на котором он сидел, пустует.

Внизу никого, кроме Диких, значит, просто ушел в квартиру…

* * *

У входа в супермаркет лежат два велосипеда. Проверяю их целостность – оба в отличном состоянии. Один подготавливаю для заезда до центра…

Удача? Возможно.

Консервы и вода – все, что мне нужно. Взять сразу и без остановок мчать к Артему и Еве… Неизвестно где и на какое время мы можем застрять.

Я стою напротив разбитых стеклянных створок – вход. Обдумываю план, которого нет. Прокрасться и забрать… Проще простого.

И не умереть.

Стараясь не наступать на осколки, я захожу внутрь.

Смрад здесь стоит примерно такой же, что и в переходе. Нос понемногу привыкает, но к горлу все равно периодически подкатывает рвотный ком.

Свет в помещение проникает только через небольшие окна под потолком. Ни одна лампочка не горит. В проходах между кассами друг на друге гниют вздутые тела, а на полу – продукты. Из глубины супермаркета доносятся шарканье ног и приглушенные хрипы.

Грохот. Женский визг. Дребезжание приближающейся тележки.

Мертвый покой нарушен.

Кто-то очень спешит к выходу, и я, не желая с ним встречи, поворачиваю направо, в овощной отдел.

Визг. Дребезжание. Визг.

Дикие настигают жертву. Хрипы становятся громче, слышится чавканье и истошный вопль.

– Кто-нибудь! Спасите!

Не оглядываясь и убеждая себя в том, что помогать незнакомке – затея не из лучших, я пригибаюсь и следую к нужным мне отделам. Тратить силы на драку с несколькими тварями, чтобы спасти того, кто мог увязаться за мной в расчете на дальнейшую помощь… Нет уж.

Только чавканье и хрипы нарушают тишину.

Убили. Или я убил?

Темп приходится сбавить – под ногами слишком много продуктов и тел, к тому же, глаза не так быстро адаптируются к мраку. Прикрыв нос левой рукой, я вдыхаю и выдыхаю только ртом. Без работающих кондиционеров тут царит изнуряющая духота.

Вероятно, что температура перевалила за тридцать градусов. Это значительно ускоряет разложение… Но оно и без этого протекает с невозможной скоростью.

У левого уха летает жужжащая муха.

У правого уха летает жужжащая муха.

– Для мелких тварей ставши пищей,
И разлученные с душой,
Они – гниющее жилище,
Где новый пир для них чужой…

[12]

Бормотание Голоса в голове совсем некстати.

– Не удержался.