Псевдо

Во всяком случае, после тех или иных словесов Тесей медленно встал (так же медленно, как и садился) и неторопливо вышел, столкнувшись в дверях с достопочтенным Фёдором Михайловичем, который, судя по всему, только что напердел перед входной дверью, очевидно рассчитывая на то, что его пакостный поступок останется незамеченным. Однако не тут-то было! Тесей обернулся в сторону захлопнувшейся двери и хрипло, но жизнерадостно воскликнул: «Эх, старый ты пердун! Мудилушка девятнадцатая!»

У дверей подъезда он встретился с ещё одним существом, кудрявым и щеголевато нарядным. «Разрешите представиться», — произнес тот без тени иронии: «Александр Пушкин, божьей милостью поэт…» «Скотина», — почти беззлобно процедил Тесей и наконец вышел на улицу.

Жизнь поворачивалась к нему новой неожиданной стороной. Он начинал нравиться женщинам и всё такое ещё.

Очередной сюрприз судьба преподнесла ему уже через три минуты, когда на остановке троллейбуса какая-то девочка окликнула его со спины: «Ивлен Максимович, а у нас будет урок?» И урок начался.

Дети хотели шуметь, а Тесей не хотел ничего. Он знал, что в таких случаях всё равно полагается что-либо говорить, но не понимал, отчего всё полагается именно так. Поэтому урок прекратился.

Но не прошло и получаса, как на улице к нему подошла некая светловолосая женщина, держащая на поводке болонку, при ближайшем рассмотрении весьма напоминающую Жужу, и сказала, глядя ему прямо в глаза: «Здравствуйте! Вы меня не узнаете? Я Иокаста». И, немного помолчав, добавила: «Ну, здравствуй, мой Одиссей!»

И она повела его за собой, и он дал себя повести, подумал, что может быть это то самое. И ему понравилось первое, ещё случайное, прикосновение, которое, естественно, несколько затянулось. И дома у неё были кофе и черный котёнок. И у чёрного котенка, естественно, была шея и, естественно, вам понятно, что я этим хочу сказать.

И конечно они легли вместе, и конечно были счастливы, а после оба они сладко уснули…

Да только утром она представилась уже как Юдифь, и Тесей понял, что уж чего-чего, а вот тела-то у него больше чего-то и нет…

Последние полторы страницы написаны мной у входа в дом № 69 по улице Вавилова, где расположена некая стоматологическая организация, где Катя Живова, у которой я сегодня покрыл потолок олифой, берёт интервью для рекламного отдела газеты «Я молодой».

Сейчас я закурю сигарету «Кентон», которые курил на одном из квартирных концертов в Москве Лёня Фёдоров из группы «Аукцыон», чему всё та же Катя была свидетелем. (Смешное какое слово — СВИДЕТЕЛЬ!)

Хочу иметь крутой компьютер, чтобы забить туда некий роман, между каждыми двумя строчками которого располагалось бы ещё по роману, темы которых были бы косвенно связаны со смыслом, содержащимся в тех двух строчках первого романа, между которыми каждый роман второй ступени и был бы помещён.

Собственно, самый первый роман или роман первой ступени можно было бы назвать МЕТАРОМАНОМ, но поскольку между строчками каждого романа второй ступени тоже помещается несколько тысяч романов третьей ступени (и так до бесконечности), то, стало быть, МЕТАРОМАНОМ может называться любой роман подобной системы. Кроме того, понятие ступеней также компрометировалось бы в моём компьютере, ибо где-нибудь между строчками МЕТАРОМАНА какой-нибудь десятой или сотой ступени располагался бы как раз исконный роман, ранее обозначенный как МЕТАРОМАН первой ступени.

Жалко только, что и сотен жизней не хватит на воплощение этого проекта. А ведь создание такой искусственной системы вполне может соперничать с реальным бытием человечества!

Впрочем, всемирная литература, если её правильно разложить по ранжиру, вполне может сойти за пародию на МЕТА. И в этой связи мой «Псевдо» занимает законное место между строчками какого-то из общеизвестных романов. А поскольку именно в «Псевдо» только что была изложена теория МЕТА, то это может означать только одно: не далее, чем строчку назад, круг замкнулся. Сегодня, в 10 часов 31 минуту (21 марта 1995 года) мировое искусство вступило в новую стадию. Стадию осознания МЕТА. С этого момента автор «Улисса» и «Бесов», «Мертвых душ» и «Илиады» — Максим Скворцов! Авторы «Псевдо» — Толстой, Достоевский, Пруст, Маркес, Лимонов и кто угодно. В плоскости искусства Гомер и я — это одно и то же лицо! Моя творческая индивидуальность абсолютно тождественна всем остальным.

Интересно то, что в этот великий день у мамы Иры Добридень, Светланы Константиновны, день рождения. С днём рождения Вас, Светлана Постоянновна!

Я хочу, чтобы Кузьмин, прочитав «Псевдо», высказался о нём крайне хорошо и сказал, что уж что-что, а это необходимо напечатать!

Но скорее всего он скажет, что это хуйня. Название ему уже не понравилось.