Псевдо (СИ)

Ты сильный. Я на тебя надеюсь. Я тебе верю во всём. Только пиши мне пожалуйста побольше, если будет время, потому что ты знаешь, что я тебя люблю очень-очень-очень. Ты самый лучший, такого как ты не могло быть, но раз уж ты есть, то я просто не могу тебя не любить. У меня судьба такая, и ни на что другое я бы в жизни не согласилась.

Привет.

P.S. Конечно, ничего. Я очень люблю, когда ты меня целуешь.

P.P.S. Во вторник правда был мой брат, но он тебя не видел.

 Мила 03.03.90

(Пунктуация и стилистика авторского текста полностью сохранены.)

А вот от Еленушки Зайчиковой никаких письменных свидетельств не сохранилось. Осталась лишь серая вязаная шапочка, подаренная мне ею на новый 1994-й год.

Вчера, то есть уже сегодня, 24 марта в 0 часов 43 минуты ко мне в гости пришёл Дулов, и мы стали смотреть «Кафе Обломов». По просмотру данной передачи мы смело и однозначно сделали вывод о том, что Курёхин чего-то охуел совсем. Да, да, охуел. Ничего уж тут не поделаешь!

Ушел Дулов без десяти минут два, и пять минут спустя у меня остановились часы. Похоже уже навсегда. По крайней мере, эти.

Когда я завершил отрывок «Псевдо», начинающийся со слов «хочу иметь крутой компьютер» и заканчивающийся словами «…каждый сможет с легкостью открыть её сам», я впал в странное состояние, продолжающееся по сию пору. Пожалуй, моё самоощущение можно сравнить с тем характерным смятением чувств в голове юной девушки из «хорошей» семьи с пуританскими взглядами на жизнь по поводу безвременно и внебрачно постигшей её дефлорации…

Однако, всё, что написано мной — правда и только правда, и уже двое суток каждый, с кем я встречаюсь взглядами становится бессмертным и попадает в «Псевдо».

Так, волею судьбы, я стал позитивной Медузой-Горгоной. (Мама орёт, как резаный поросёнок — значит всё-таки придется пойти отобедать.)

Если не ошибаюсь, а скорее всего я прав, сегодня 27 марта 1995-го года. 19 часов 50 минут. Летнее время.

Я действительно был в Нижнем Новгороде. Живет в этом городе Сергей Проворов. Авангардист. У него чудесная жена по имени Галя. Галя — жена авангардиста. У них всё хорошо. Поэтому постмодернизм они не любят, а любят перформансы, хэппининги и много говорят о дегуманизации искусства. Сергей Проворов не знает, что Ортега-и-Гассет — мудила из мудил. Галя… Что Галя? Галя — жена Сергея Проворова.

Больно. Укололся я. Повсюду наросло всевозможных розочек, а у них, как известно, шипы. Вот и укололся я. Укололся. И вчера укололся. И позавчера. И завтра уколюсь. И всегда будет больно.

Вчера мы уехали из Нижнего на электричке до станции Сейма в 14:50. Потом доехали до Гороховца. Там мы сели на завалинку возле строящегося кирпичного дома и стали пить водку.

К нам подошли две собаки. Кобель и сука. У суки была черная голова, а кобель был весь белый. Мы покормили их, а потом я доебался до кобеля с разговором. Он, белый, смотрел мне в глаза и не отвечал.

Я спрашивал: «Мужик, а, мужик, это твоя баба? Нет? Ну как тебя там… Тобик, ты скажи, ты её ебёшь?» Гаврилов внезапно тоже заинтересовался нашей беседой, и мы доебались до кобеля уже вдвоём. «Ты скажи, мужик, ебёшь или нет? Если ебёшь, мы и тебе хлеба дадим и ей, а если нет, то только тебе. Понимаешь?» Тут вмешался я, потому что догадался, что эта сучка — его бывшая баба, и теперь они уже не ебутся, но раньше напротив и не без успеха. Поэтому я обоим дал сахара, хоть и знал, что от этого у них наверняка будут слезиться глаза. Да что поделаешь, все равно собаки его любят.

«…И кидал я им сахар, а кобель, сука такая, у суки все норовил отнять, а она безропотно отдавала, из чего я заключил, что сука оная — скорее Лена, чем Мила, если говорить о поведенческих типах», — апостол Максим сказал.

А Мэо сидел на бревне и играл на пластмассовой свирели. На нём, Мэо, была серая шапка. И ещё дождь пошел…

От Гороховца до Петушков и даже немного подалее мы двигались вчетвером. С нами путешествовал и ночевал на вокзале в Коврове уволенный в запас сержант Коля Агафонов. В армии он наделал себе визитных карточек и с радостью роздал их нам на перегоне между Вязниками и Ковровом. На карточках было написано: Агафонов Николай, такой-то ебенёвый городишко, такая-то там улица, дом — 1, квартира — 1.

Он такую фразу сказал: «Что делать — не знаю. Сейчас приду, жене своей ночь любви сделаю, а дальше что — без понятий. Как там, что…»

Коля Агафонов бессмертный. Обладатель бессмертной жены Анжелики своей, которую я и не видел никогда, но и она теперь не умрёт. Тоже мне, имечко.

А любимые цветы Проворовской Гали — розы. Настоящая жена настоящего авангардиста!