Псевдо

А тебя, псевдогениальная Абазиева, мне искренне и оченно жаль. Всё-таки дура ты редкая или такая, как я: никому ненужная на хуй, талантливая и очень несчастная. Даром, что гомик Семён мне руку пожал. Даром.

Теодоров Роман имел сына Антошку. Этого самого Антошку мне вздумалось как-то покатать на милином велосипеде. Дай, думаю, доставлю радость ребенку. А он, пятилетняя бедняжка, возьми, да и сунь свою лапку в колёсные спицы. Оры, крики — хорошо, хоть нога осталась цела.

А ещё Теодоров учил Милу стрелять из своего револьвера. Учил в том самом лесу, из которого мы с моим тестем (в интерпретации тёщи — Гришечкой) спиздили три толстых бревна для внешней отделки колодца.

Им (тестю и тёще) повезло. Грунтовые воды у них на участке протекали на глубине всего лишь двух метров, и земля была мягкая, а всё-таки не песок.

На этом самом дачном участке, близ города Бронницы, я замыслил смастерить себе электрогитару. Не вышло, но процесс был приятен. Гриф получился гладкий и очень красивый. (Опять звучит сорок седьмой номер из «Страстей по Матфею». Попса, конечно, но, во-первых, дети, и им полезно, а во-вторых, я не знаю музыки лучше.)

Вот так. Живет себе такой человек Скворцов. То делает, этим увлекается, такую-то любил, кого-то там хочет, чего-то добьётся, чего-то нет, всенепременно умрет. Вот тебе и Лакримоза.

Надо сказать, что с точки зрения пресловутой вечности «Реквием» Анны Андревны — полное и сраное говно, да простит она грешному мне.

А потом я сидел на этой даче мудацкой, издавал разные звуки на баяне, найденном чуть ли не на чердаке, а с Милой мы были в ссоре.

Сижу себе, играю. С грехом (как всегда) пополам подобрал на незнакомом до сей поры инструменте «Пусть бегут неуклюже…» Вдруг открывается, или даже правильнее сказать, распахивается, дверь, и вбегает весёлая Мила. «…Ты — моя Гава с сумкой!» — апостол Мила говорит, и мы с ней уходим гулять и целоваться в лесу. Вечером обязательно будем трахаться… Потому что супруги.

Непонятно одно; зачем теперь так открещиваться от всего, что было? Ну, полюбила другого, ну вышла за него замуж, ну родила ребёнка от него — и что теперь?! Что я, совсем говно теперь? Отчего?

Может виноват университетский филфак? Может это он делает из девушек сволочей? А? Может так всё и есть? Университетский филфак делает из девушек сволочей, а педынститутский филфак делает из юношей нигилистов и прочих неприкаянных г…(ениев)? Геениев огненных.

Что ни говори, но вся история с Милой всё-таки воспринимается мной как очень отдаленные библейские времена, что-то ещё до изгнания из Рая, если, конечно, согласиться с той мыслью, что вся моя жизнь представляет собой аналог Священного Писания. Когда то апокалипсис?

Хуй с ним, со всем. Интеллигенция, блядь. (Простите за неоригинальность.)

Мой маленький «Псевдо» мне, видишь ли, дует в грудь. Что ты будешь поделать? Будем посмотреть. Непременно будем. Обязательно.

Ира, будь добра, закрой окошко! Спасибо тебе. Как это трогательно всё. Вчера я звонил Маше Варденге. Она мне сказала, что помирилась с Ленкой. Я искренне спросил: «С какой?» «Да с твоей Ленкой», — отвечает. Господи, ты боже мой!…

Как и большинству героев русской литературы, мне хочется уехать куда-нибудь за город, где я мог бы некоторое время побыть хозяином большого дома, стоящего, желательно, особняком. Там бы я жил несколько месяцев и писал тебя, «Псевдо».

Вставал бы утром, кушал, шёл в душ (или наоборот), выкуривал бы на крыльце (а лучше на балкончике) парочку сигарет (дорогих и английских), и начинал бы писать…

Часок попишешь, покуришь, перечитывая только написанные странички, опять попишешь часок, опять покуришь, и так часов до шести, до семи.

После прогулка или телевизор. Совсем забыл! Скорей всего не телевизор, а фортепьяно. А после сразу спать.

В один из уикэндов приедет какая-нибудь любимая. Естественно, моя. А как же? Тогда выходной, ебля и романтика.

В понедельник опять за работу… Свихнуться можно! Чем чёрт не шутит? Чем и Бог не шутит…

Замученный человек… Хотя нет, ничего подобного! Просто, не человек вовсе. А кто? Скворцов, знамо дело, — рыженькая малышка, самодостаточная спиралька, замена батареек по пятнадцать копеек (соответственно, 1,5 V, (соответственно, «плэйер» и т. д.))

Милая моя девочка Леночка! Пользуясь случаем, передаю тебе пламенный привет со страниц моего «Псевдо»!

Как же это так получается? Вот любил я писателя Лимонова, и кто бы мог подумать, что столько эмоций в жизни последующей будет связано со всевозможными Леночками!

Ей богу, как было здорово, когда я работал сторожем во всем известном по роману «Замена» и вообще по жизни моей Доме Пионеров Краснопресненского района! (Восклицательный относится к первым пяти словам последнего предложения.) Обана!

А с Ритой было весело в субботнюю ночь, когда я, Гаврилов, Катя и она попали в клуб «Рояль», логово «новых русских». Мы сбежали оттуда в половину четвёртого утра, шли по холодным улицам, по Ленинградскому проспекту шли, а у Риты как раз не было шапки, и я дал ей свою…