Псевдоним(б). В поисках Шекспира

– Дело не в стеснительности. Позднее Возрождение – оно же в Англии вообще Возрождение. И не в том дело, что позднее или раннее. Возрождение еще не Новое время. Это часть эпохи Средневековья. Буржуазия с ее новыми ценностями еще не победила. В мире царит иерархическое, сословное общество: феодалы, крестьяне, ремесленники и духовенство. Граф был феодалом – и точка. Этим все сказано. Он не мог себе позволить быть ремесленником, а театр был ремеслом, пускай особым, но ремеслом. Драматурги входили в театральный цех. Граф еще мог позволить себе быть на досуге поэтом, но не драматургом.

– А какого дьявола он так зашифровался, что его имя до сих пор не могут раскрыть?

– Он и представить себе не мог, что через сто лет кто-то будет серьезно верить в Шакспера. И чем больше времени будет проходить, тем сильнее люди станут верить в эту сказку. Ведь даже при социализме Шакспер из Стратфорда был более свой, чем любой граф. А капиталисты-то вообще в восторге! Главный гений всех времен и народов – сын лавочника, перчаточника, с манерами и замашками мелкого буржуа. Ростовщик, сутяга и неплательщик налогов. Он же для них свой в доску! Не то что какой-то аристократишка недорезанный. Они же себя в нем видят! Сейчас поторгуем немножко – и ну книжки писать или картины или кино снимать. А зачем в академиях художеств учиться? В университетах? Мы сразу писать!

Вот и получается, что словарь современного европейца составляет тысячу-полторы слов. А словарь Шекспира – четыреста лет назад! – двадцать тысяч. Только этот псевдо-Шекспир гуманитарное образование получил, какого сейчас даже в МГУ не получишь, где на классическом отделении филфака латынь и греческий преподают на уровне гимназии девятнадцатого века. Я уже не говорю про американские или европейские университеты. А что? Если любой дебил, купивший диплом Йельского университета или отыгравший за него пять лет в футбол, может управлять государством, то уж литература и живопись ему точно по плечу! Да раз плюнуть! И вот каждый житель Рублевки и считает возможным писать романы или картины. Попьет вкусное кофе, позв'oнит подружке – и ну заниматься искусством. Прямо совсем как бизнесом заниматься, правда ведь?

Романов кивнул. Он не перебивал Александра и только молча потягивал вино. Видно, наболело, пусть выговорится.

– Я интервью с одной такой творческой личностью случайно видел. «Я творю в стиле авангардизм! – важно так, с томным придыханием говорит она, показывая свою яркую мазню. – У меня такое самовыражение!» Да ты стакан попробуй нарисовать, дура! Или кисть руки! Или голову! Я уже не говорю про обнаженку… Плетнев, ты бы книжку какую почитал! А зачем? Чукча не читатель – чукча писатель! А ведь писатель, режиссер, художник создают другой мир, другую реальность. И зрители-читатели живут в этой реальности. Реальности, созданной необразованными, бескультурными Шаксперами. Только вот Шакспер, слава богу, не мог ничего написать, поскольку был неграмотным… или полуграмотным.

– Ну через сто лет ладно, а сразу-то чего ж в него поверили? Современники?

– А кто в него, собственно, верил? Те, кто знал, в чем дело (если кто знал), им мало интересовались. Кто не знал, тем более о нем не думал. Вообще об авторах драм не принято было особенно думать. Но что характерно, никаких свидетельств того, что современники принимали именно Шакспера за великого драматурга, – Алекс отрицательно покачал указательным пальцем, – не осталось. Если бы лет через пятьдесят кто-то захотел узнать, кто скрывался за псевдонимом Шекспир, я думаю, тайна бы тут же перестала быть тайной.

– Но всего лишь через тридцать три года после смерти Шакспера в Англии казнили короля.

– Вот-вот. Не до Шекспира им стало. А до этого, в тысяча шестьсот сорок втором году, и театры закрыли. Пуритане, одним словом. А Шекспир совсем не пуританский автор. Мы с тобой с этого, собственно, и начали наш симпозиум.

– Да, точно, прямо как древние греки. – Олег допил вино. – Но пора и честь знать, официанты уже на нас косо смотрят. Не нужно… – Он остановил Александра, который полез за бумажником. – Я сам расплачусь. Считай, что это гонорар за лекцию.

– Ну вот, я уже работаю за еду…

Август 1603

– Так что, получается, я буду работать только за еду?

– Почему только за еду? По результатам работы получишь хорошее вознаграждение… – Шакспер помялся, – десять шиллингов.

– Двадцать!

– Да ты что?! Целый фунт – это слишком! Пятнадцать плюс еда. И три шиллинга задаток…

– А за кем следить?

– Если договоримся, я тебе всё расскажу.

– Ладно, я согласен.

Энди и понятия не имел, во что он встревает, но выбора у него не было. Он болтался в Лондоне без работы уже несколько месяцев, а учитывая, что власти время от времени пытались очистить столицу от бродяг, продолжать такую жизнь было рискованно.

Он, как когда-то и сам Шакспер, не брезговал никакой работой: и убирал, и грузчиком подрабатывал, и даже сточные канавы чистил.