Псевдоним(б). В поисках Шекспира

– Надеюсь, у тебя нет аллергии на яичные белки? – Тибальт взял со столика шейкер, немного покрутил его и снова наполнил бокалы. – Ну ладно, давай без шуток. Зачем тебе работать на твоего мавра? Без тебя, а в особенности без твоего гения он ничего не получит. А гений скоро будет в нашей теплой компании. Думаю, его убеждать долго не придется. Ты наверняка сам уже хорошо поработал. Поэтому я предлагаю тебе особо не привередничать. На троих сумма, которую выплатит фонд, делится гораздо лучше.

– Особо не буду. Излагай.

– Мы организуем концерн, общество с ограниченной ответственностью. Гений будет отвечать за исследования, ты – за то, чтобы он это исследование закончил, а я буду следить за фондом, чтобы нам аккуратно выплатили все деньги.

– Ну допустим…

– Нет, лучше не ООО, а ЗАО! ЗАО красивее звучит! Зверев, Александр и Олег. Пардон, забыл представиться. Зверев – это я. Можно просто Михаил.

Олег невольно вздрогнул. Ну надо же, почти угадал, подумал он. Хотя на известное в узких кругах бесполое гламурное чудовище – модельера Сержа Зверькова – брутальный Михаил совсем не был похож.

– И что дальше?

– А дальше сидите здесь и спокойно работайте. Здесь вас даже твой мавр не найдет. Теперь я буду отвечать за то, чтобы ни с твоей головы, ни с головы нашего, теперь уже общего, гения не упал ни единый волос. А ты будешь по-прежнему докладывать своему мавру об успешном проведении операции. Объяснишь, что работаете с первоисточником в США – он легко в это поверит. Тем более что больше всего сохранившихся экземпляров Первого Фолио хранится в Вашингтоне. В Англии их штуки три, не больше.

– Да ты, Тибальт, уже въехал в вопрос.

– Почему Тибальт? А впрочем, называй как тебе угодно. Лишь бы работа шла! Разве тут нашему гению будет хуже, чем в Африке?

– Да в принципе Америка не хуже. Есть еще один вопрос…

– Что еще?

– Семья Сомова. Александр думает, что его семья у нас в руках, что они наши заложники и мы за ними следим. Поэтому он и работает…

– А на самом деле?

– А на самом деле я точно не знаю. Раз в две недели я их ему показываю через веб-камеру, установленную у них в квартире. А кто включает камеру с той стороны, в Москве, я не имею ни малейшего представления…

– Ну и ладно. Пока твои… соратники будут думать, что всё в порядке, связь не прервется, я тебя уверяю. Но лучше, конечно, поторопиться. – Зверев закурил и подошел к окну. – Но ты прав, самое главное – это не сделать открытие, а получить деньги.

– Мой агент напрямую работает с внуком Андерсена. Но там всё сложно и непонятно. Кто-то нам активно противодействует.

– А вот решение этого вопроса я и хочу взять на себя. – Тибальт сделал паузу и разлил по бокалам остатки писко сауэр.

Олег слегка размял руки и взял один.

– Ну а теперь рассказывай, – сказал он и выпил.

Сентябрь 1601

– Ну а теперь рассказывай, – выпив, потребовал Джон.

Патрисия молчала. Джон налил ей еще. Она выпила, не произнеся ни слова.

– Еще налить? – спросил он.

– Да.

Это было первое, что она сказала Шаксперу с тех пор, как он – она в это верила твердо – закопал ее заживо. Она пришла отомстить. Анне не нужно было ее долго уговаривать, Патрисия сразу согласилась навестить Джона, правда, она не сказала зачем. Впрочем, Анна и не спрашивала.

Но сейчас Патрисия поняла, что опоздала. Если бы она прикончила этого старика с дрожащими руками и трясущейся головой, это было бы для него благодеянием. А добра для Джона Патрисия не хотела. Вряд ли кто-то рискнул бы назвать эти чувства любовью, но их влечение друг к другу было сильным. Пожалуй, те годы, что Патрисия прожила в доме Шаксперов, были лучшими в ее жизни.

Но Джон ее предал. Последнее, что она помнила перед этим… Ей трудно было вспоминать о произошедшем, но сейчас, выпив три стакана виски, она всё увидела, да так живо, как будто и не было этих двадцати трех лет. Джон пришел в ярость, когда понял, что Патрисия перестаралась: Катерина Гамлет больше не дышала. Наверное, она умерла от страха, потому что следов на теле от ударов хлыстом было совсем немного. Да, Патрисия умела напугать… Даже сейчас, вспомнив об этой своей способности, она улыбнулась.

– Что улыбаешься? – Джон едва ворочал языком. – Кэт Гамлет вспомнила?

– Вспомнила.

– Как же ты ее убила?

– Улыбкой.

– Немудрено. У тебя ж оскал, а не улыбка.

– Когда-то она тебе нравилась.

– Ты будешь громко смеяться, ты будешь ржать на весь квартал, Пэт, как только ты умеешь… но представь себе, она мне и сейчас нравится.

– Старый хрыч! – Патрисия злобно плюнула на пол.

– Я был бы молодым и сильным, если бы ты оставалась со мной все эти годы.

– Поэтому ты привязал меня к столбу там, в сарае, завязал глаза и утюжил чем попало.

– Пэт, я был в бешенстве… Ты убила человека…

– А Анну, дочь свою, забыли, что ли, господин Шакспер?

Джон вздрогнул: