Псевдоним для героя

– Прошу… Так на чем мы остановились? Ах Да, Бетон. Фигура, сразу скажу, интересная. Начну с фамилии, вернее фамилий. Он их тусует, как шулер колоду. Есть у нас одна версия, ведь сменить фамилию не так-то просто…

– Что за версия?

Хозяин поставил чашечку и заговорщически, с тревогой в голосе, ответил:

– Возможно, за Бетоном стоят московские спецслужбы… Понимаешь?

– Не совсем.

– Человек глубокого внедрения… – Куда – внедрения? – Не задавай идиотских вопросов. Генерал контрразведки или гэбэ не может приехать к тому же Кренделю и гнуть пальцы. – Почему не может? Приезжали…

– Это дураки приезжали, которые сейчас либо в Лефортово вшей кормят, либо на кладбище гноятся. Умные не приезжают. Умные находят такого вот Бетона, который будет пальцы гнуть, бомбы бросать и прочее, а товарищи из кабинетов останутся чистыми, как моча Жириновского!

– При чем здесь моча Жириновского? – в очередной раз удивился Камаев.

– Политикой надо интересоваться. Жириновский заявил, что у него моча, как слеза младенца. Но речь не о нем… Господа из центра задают направление и организуют прикрытие… У нас ведь даже фотографии Бетона нет. Все про него слышали, но никто не видел! Чудеса!

Алик отхлебнул кофе, в котором без труда узнал продукцию малого предприятия «Буза», подконтрольного Кренделю, и недоверчиво покачал головой.

– Я сомневаюсь, что Новоблудск мог заинтересовать московских «сюртуков»*, чего им тут ловить?

* Сюртук (блатн.) – сотрудник спецслужб.

– Но ты сам говорил, что воров заинтересовал. Через Новоблудск проходит нефтепровод, это уже немаловажно. Когда на столе пусто, голодные переходят к объедкам. А на столе уже давно пусто… Ты помнишь, кстати, историю с заместителем прокурора города? В начале года?

– Который с окошка упал?

– Да, с окошка… По слухам, перед смертью он сильно интересовался Бетоном и собирался дать санкцию на арест нескольких человек из его команды. Но не успел.

Хозяин слегка плутовал. Заместитель городского прокурора действительно выпал из окошка, но не по чьей-то злой воле, а по собственному пьяному раздолбайству. Решил понтонуться перед любовницей и выпить шампанского, стоя на карнизе. Выпил. Первой с десятого этажа приземлилась бутылка, секундой позже каскадер. Пресс-служба прокуратуры подлинные обстоятельства смерти, естественно, сокрыла, представив случившееся как покушение, связанное со служебной деятельностью покойного. Так почему бы сейчас не использовать сложившуюся ситуацию? Покойнику, по большому счету, все равно.

– Из его квартиры пропали документы, телефон стоял на прослушке. Это почерк спецслужб. Обычные бандиты никогда бы не стали инсценировать несчастный случай. Им проще тачку заминировать.

– Что еще говорят?

– Бетон хоть и беспределыцик, но с башней дружит. Крайне осторожен, не исключено, что прошел подготовку в закрытых подразделениях разведки. Дисциплина в его бригаде железная, за ослушание или прокол мгновенная смерть. Постоянные тренировки, как он называет – командно-штабные учения. Представь, приезжает Бетон в какое-нибудь место с секундомером в Руках и звонит своему заму: «Тревога, ситуация номер два». Это означает – прибыть на стрелку. Или разборку. Потом включает секундомер. Кто не уложился в норматив, тонна баксов штрафа. Нет денег, руби палец. Мы нашли по весне несколько трупов с простреленными затылками и отрезанными мизинцами. Есть данные, что это его люди…

Вообще-то людей с простреленными затылками находили в городе регулярно и не только по весне, но… Какая разница?!

– И заметь, – продолжал блистать эрудицией хозяин, – братва обычно с ларьков начинает или с барыг мелких, постепенно, так сказать. А этот сразу на топливо замахнулся. Да без надежного прикрытия он бы и велосипед не заминировал!

– Возможно, – задумчиво произнес Алик. Теперь история с заказной статьей смотрелась несколько в ином свете. Московские «сюртуки» в погонах легко могли дать команду «сюртукам» Новоблудским, чтобы последние набросились на Кренделя.

Он одним глотком осушил чашку и поднялся.

– Хорошо, благодарю за кофе. Хозяин проводил гостя, на пороге отечески похлопал Алика по плечу и улыбнулся:

– Береги себя, время неспокойное. Алексею Максимовичу мой нижайший поклон.

– Передам, – озлобленно буркнул Камаев. Он быстро сбежал по ступенькам, обогнул дом, перешел улицу и сел в ожидавший его темно-бордовый «опель». (НЕ РЕКЛАМА!)

– Кто пил?! – принюхавшись к салонному воздуху, резко спросил эстонец у распластавшихся на заднем сиденье Ирокеза и Челюсти.

– Никто! Век воли не видать! Мы только «Спрайт» трескаем! – Ирокез продемонстрировал темно-зеленую бутылку. – Мнительный ты стал, Алик, как дядька Борман.

– Почему виски шмонит? «Джони Вокером»?

– Не знаю. Гаишник жало в салон совал, надышал. Ну, чего там по этому Бетону?

Камаев обернулся к своим «воробушкам» и прорычал:

– Идиоты! Совсем очленели? На хера ломать руки, если человек раскололся! Отрихтовали б да отпустили! А теперь, умники, молите Бога, чтоб вам бритые затылки не проломили!

– Кто?! Этот обрубок, что ли?!