Пси-ON. Книга IV

Вполне закономерно, что отказавшихся, в конечном счёте, набралось целых девять человек из шестнадцати.

Так вышло во многом потому, что не каждый успел остыть за эти годы, и простить Лжебогу все те ужасы, которые происходили по его вине. И под ужасами подразумевались не массовые убийства, регулярно совершаемые сверхпсионом в первый год с момента его становления, но конкретные части оных.

У многих от рук безумного сверхпсиона погибли близкие. Родственники, друзья, знакомые, наставники и ученики — мир псионов был достаточно мал, чтобы смерть одного-единственного одарённого веером накрывала многих, зарождая в сердцах и душах желание как-то ответить обидчику. Случайные люди среди одарённых, конечно, от руки Геслера погибали редко, но только лицемер способен сказать, что отмщения достойны исключительно безвинные жертвы. Офицеры ОМП, «супергерои», которые какое-то время появлялись среди гражданских и пытались что-то сделать, даже террористы — умирали все, и ненависть для их отцов и матерей, братьев и сестёр, для друзей нередко становилась новым смыслом жизни.

А с учётом того, что ОМП довольно долго, — и безуспешно, — пытались устранить Геслера силовым путём со всеми сопутствующими смертями и разрушениями…

В ОМП до сих пор часто встречались те, кого упоминание Лжебога заставляло вздрагивать, а пламя в из глазах — разгораться. А ведь с последних звучных инцидентов прошло полтора года, и те, кто поступал на службу лишь из-за желания отомстить остывали, а это пагубное стремление у многих успело притупиться.

А ещё очень часто на пьедестал возносились совсем другие цели, ведь со временем до каждого мало-мальски разумного человека доходило, что проблема человечества — это отнюдь не Лжебог. До сих пор существовало множество вещей, отнимающих на порядки больше жизней ежегодно, чем отнял Артур Геслер за всю свою «карьеру», а три года назад этих самых вещей было на порядки больше.

Придя к этому выводу, недалеко оставалось и до признания заслуг сверхпсиона. Тот хоть и был жестоким террористом, но эффективность его методов сложно было не признать.

Веками преступность прорастала везде и всюду, но в первые же дни после своего дебюта Лжебог срубил все побеги, а уцелевшие корни уже не представляли той же угрозы, что и раньше. Лидеры преступных синдикатов, мегакорпораций и картелей не могли больше с мягкой улыбкой двигать правительственными структурами как безмолвными и безвольными фигурами, деньгами и своей властью затыкая каждого, кто осмеливался выступить против беззакония.

А образование ОМП и установление контакта между учёными разных стран впоследствии привело к тому, что наука двинулась вперёд семимильными шагами. И снова под удар попала преступность, ведь властители «официального» мира не скупились, спонсируя разработку систем обнаружения и слежения за одарёнными. Снаряжение оперативных групп, искоренение коррупции, существование которой буквально могло стоить жизней десяткам тысяч людей — не было того, где повредили бы новые, более жёсткие и строгие порядки.

И это только самые-самые верха, очевидные для каждого, кто умеет смотреть и думать. На деле же, дослужившись до высоких офицерских званий и получив доступ к около-секретной информации, в списке жертв Лжебога можно было вычленить не один десяток тысяч тех, за кем он шёл целенаправленно и не без причины. Потому что была там сплошь шваль, деяния которой нередко вскрывались спустя месяцы после непосредственно убийства, и широкой общественности об этом просто не сообщали. Не было смысла, так как настроения в народе царили такие, что любого, кто заикнулся бы об оправдании Лжебога, попытались бы просто сместить с поста, а то и похуже.

Фанатиков много во все времена, а если такой безумец не может дотянуться до причины ненависти, то его гнев может обратиться против кого поближе.

Цао Ксинг, как и многие его идейные товарищи, понимал, что у их плана отнюдь не стопроцентные шансы на успех. За ними большинство — это факт. За ними огромные ресурсы — это факт. Противиться переменам в нынешние времена будет почти невозможно — это тоже факт.

Но каждый упомянутый пункт актуален и для других «фракций», видение мира которых разительно отличается от такового у «революционеров».

В наихудшем положении находились консерваторы, так как удержать разваливающийся мир не под силу никому. В наилучшем — Ксинг и Революция, к которой он примкнул. А между этими двумя крайностями раскинулся не один десяток иных вариантов, каждый из которых, в теории, мог победить в этом столкновении идей, намерений и сил.

Прямо сейчас мужчина был занят уже даже не подготовкой фундамента, — «здание» давно начали строить, суетиться поздно, — а непосредственно устранением конкурентов. А если конкретнее, то он продолжал вычищать ряды восточного отделения ОМП от нелояльных людей, рассаживая на освобождающиеся места своих ставленников, готовых принять новый подход к оценке поступков Лжебога, а вместе с тем — и открытое со сверхпсионом сотрудничество.