Псих. Дилогия (СИ)

Так что я стал ходить в "патрули" - а попросту в компании ещё нескольких бойцов шляться по близлежащим улицам, следя в основном за тем, чтобы на подконтрольной банде территории не появлялось посторонних, не "прописанных" здесь личностей, в особенности - представителей конкурирующих объединений.

Вообще-то, народу в Норе жило неожиданно много, на "нашей" территории в том числе. Здесь обитали целые семьи потомственных "норушников", селились те, кому не повезло выпасть из обоймы цивилизованной жизни; и как везде, где только есть люди, тут образовалась своя инфраструктура. В Норе работали разнообразные магазинчики и мастерские, питейные заведения и прачечные, даже парикмахерские и ломбарды. То, что все это существует как бы нелегально, местную братию волновало в последнюю очередь. А вот хотя бы какую-то видимость порядка поддерживать было желательно, и эту функцию, как ни странно, брали на себя банды. Разумеется, небескорыстно, соблюдая свой интерес.

"Патрулирование" поначалу показалось мне занятием интересным, поскольку давало возможность познакомиться с новой средой обитания; через пару месяцев прискучило своим однообразием - тем более, что я знал, что других бойцов Кот периодически водит в город на какие-то "дела", а мне туда путь был пока заказан; а ещё через месяц в одном из спорных районов интересы нашей банды пересеклись с интересами соседней, и скучать стало некогда.

***

Когда идёт война банд, Нора замирает.

Запираются двери, закрываются лавки и бары, окна заставляются щитами или завешиваются одеялами. Жители боятся лишний раз высунуть нос на улицу. Каждый опасается ненароком угодить под "разборку".

Нора кажется пустой и безжизненной, когда идёт война банд.

Как обычно и бывает, началось все с пустяка. Парочка боевиков из "северных" сняла проститутку, "прописанную" на нашей территории. Баба та была уже не первой молодости, товарного вида не имела и, возможно, сама забрела в чужую зону, отчаявшись в поисках клиента; впрочем, она потом утверждала, что стояла в своём квартале. Отведя с дурёхой душу всеми доступными способами, парни платить отказались, а когда она посмела настаивать, выбили ей несколько зубов. Вероятно, тем бы все и кончилось - никто не полез бы в разборки из-за одной проститутки - но баба, осатанев окончательно то ли от унижения, то ли от безысходности (понимала ведь, что с выбитыми зубами клиенты ей уж тем более не светят), решилась на отчаянный шаг. В ту же ночь она раздобыла где-то пару литров горючки и подожгла бар, в который боевики зашли после того, как отделали её. Просто запулила через окно несколько бутылок, обвязанных горящей ветошью.

Заведение выгорело; боевиков в нем, правда, к тому времени уже не было - иначе тётка вряд ли ушла бы живой. К несчастью, бар этот издавна считался спорным и только по последней договорённости отошёл к "северным"; немудрено поэтому, что их главарь посчитал поджог провокацией. Ещё до наступления утра на наших улицах, в пограничных кварталах, сгорели два заведения; один поджог удалось предотвратить патрулю, но при этом бойцу по кличке Сыч проломили голову бутылкой, а другой капитально обжёг руки.

Это уже был вызов. А если получен вызов, на него надо отвечать, и дело уже не в прибылях или расчётах; и тогда пусть полыхает синим пламенем вся Нора, ибо кто будет считаться с бандой, которая не сумеет достойным образом ответить на вызов?

***

Точки "северных" мы жгли средь бела дня, внаглую. Не скрываясь, пёрли по улице клином, переходя от окна к окну, зашвыривая туда бутылки с "коктейлем", порой вышибая щиты; в жилах пел адреналин, потому что в любой миг улицу мог перекрыть встречный клин, и тогда - момент истины, тогда - кто сильнее, кто жёстче и отчаяннее; тогда и посмотрим, кто здесь чего стоит...

Нам удалось сделать дело и вернуться прежде, чем это произошло. Но эйфория разрушения, охватившая меня в какой-то момент, окончилась гораздо раньше. Никогда не забуду огненную фигуру, живой факел, вывалившийся из одного из подъездов, которые мы миновали - вывалившийся в вихре воя и осевший на асфальт бесформенным обугленным кулём.

К вечеру в патрули вышел весь наличный состав банды.

На двух улицах произошли стычки. Погибло трое наших ребят - двоих зарезали, одного облили "коктейлем" и подожгли. Противник тоже нёс потери.

Лейтенанты вооружились лучемётами. Этого дорогостоящего оружия у нас было мало, да и с подзарядкой его возникали серьёзные проблемы; к счастью, у "северных" дела обстояли так же. В тот же вечер Кот уложил из лучемёта двоих "северных". Стрелял он снайперски: на пределе дальности оружия, в темноте, не промазал по движущимся целям, сделав два беглых выстрела, и ни один не был потрачен даром.

Несмотря на все предосторожности, ночью сгорело ещё несколько наших точек. Зато группа Серафима совершила рейд вглубь территории "северных" и сожгла не какие-нибудь периферийные забегаловки, а их "фирменный" кабак.