Псих (ЛП)

Айзек откидывается на свою патрульную машину, скрещивая ноги в лодыжках.

— Не часто. Те, кого пропустили, были от своих родителей за долги, деньги. Дети, о которых она упомянула, не были проданы для секса или рабства. Это было для торговли усыновлением. Там много богатых людей, которые не могут иметь детей и у которых слишком много денег, чтобы стоять в очереди. — Его рука на моем плече, сжимается. — Через семь месяцев ты получишь от меня сообщение. Следуйте инструкциям, и вы получите свое желание. А пока. — Он перевёл взгляд на фургон, и я последовал за ним, все та же вина съедала мой желудок. — Будь рядом со своей девушкой и своей мамой, чувак. Им это понадобится. — Он поворачивается, чтобы уйти, и как раз в тот момент, когда я возвращаюсь к фургону, я останавливаюсь в своих шагах.

— Айзек? — окликаю я, оборачиваясь.

Он смотрит меня.

— Да?

— Чаевые, которые ты получил?

Я наблюдаю, как на его губах действительно появляется улыбка.

— Ну, давайте просто скажем, что это было Анонимно.

Черт возьми. Мысли скручиваются в узлы по поводу того, как я собираюсь смириться не только со всем, что произошло, но и с одной вещью, с которой, я думаю, я недостаточно силен, чтобы справиться.

Чувство вины.

Джейд — единственный человек на этой земле, ради которого я бы прямо убил, умер, согнулся, сломался, сделал все, что угодно. Она держала меня у своих ног, готовая делать все, что захочет, но что, если она хочет отпустить меня?

Я помню, как я впервые в жизни почувствовала страх. Это было, когда я увидела, как Ройс упал со своего скейтборда и ободрал колени так сильно, что можно было разглядеть кости. Я плакала целыми днями, потому что думала, что он умрёт.

Мы возвращаемся в здание клуба час спустя, реалистичность всего, окружает внедорожник, как тяжёлое облако. Никто не сказал друг другу ни слова, и Ройс даже не вздрогнул рядом со мной. Тот же страх, который я испытывала в детстве, я чувствую и сейчас.

Пожалуйста, не оставляй меня.

Нечестивец выключает машину, и мы все вываливаемся, мои колени слабеют, а глаза слипаются от усталости. Мой телефон начинает звонить в кармане, и я достаю его, видя имя Слоун на экране.

Я провожу по нему пальцем, чтобы ответить.

— Привет.

— О боже мой! Я только что видела новости.

Я сглатываю нервы. А вот и следующая часть, которую нам придётся пережить. Какой стыд. Какая жалость.

— О боже, интересно, что он с ней сделал! — Хотя все это для меня ничего не значит.

— Я знаю, — это все, что мне удаётся сказать, в горле пересохло, а губы потрескались. Моя кожа чешется от желания умыться, мои глаза отчаянно хотят спать.

— Ты в порядке? — спрашивает она, и я люблю ее за это. Простота нашей со Слоун дружбы сыграла большую роль в моем выживании на протяжении многих лет. Она помогала мне держаться на ногах, помогала обеспечивать мне нормальную жизнь, когда я не была с Кайлом.

— Я буду. Я позвоню тебе завтра, хорошо?

— Я люблю тебя, Джейд.

— Я тоже тебя люблю. — Мы обе кладём трубку, и я на мгновение задерживаюсь, чтобы по-настоящему рассмотреть повреждения здания клуба. Стрельба там, где стояла Бонни, кровь на земле от Кайла, которого тащили в заднюю часть дома, проволочные ворота спереди разлетелись в результате взрыва.

— Ройс, — перебивает Лайон, но я все ещё теряюсь в хаосе, что я не осознаю, какие слезы текут по моим щекам. — Отвези ее домой и приходи завтра.

Ройс рядом со мной, его рука в моей, когда он направляет меня к своей машине.

— Давай же.

Нечестивец кричит, когда я сажусь на пассажирское сиденье.

— Мы поймаем попутку.

Забыв, что Нечестивец жил с Ройсом, я натягиваю ремень на грудь и прислоняюсь лбом к прохладному окну. Мои руки обхватывают мой торс, защищая, мои губы дрожат. Все кончено. Я не доверяю этим словам, хотя мои мышцы расслабляются при этой мысли. Я не верю, что он не сбежит и не погонится за мной, бросив меня обратно в свой мир.

Двери машины закрываются за мной.

V8 грохочет под моим сиденьем.

Я закрываю глаза и вслепую тянусь к радио. Я хочу поговорить с Поппи, но прямо сейчас мне не нужно ничего, кроме музыки, чтобы заполнить пустоту в себе. Музыка — единственное, что достаточно мощно, чтобы заполнить пустоты в вашей душе. Музыка — это язык исцеления, поскольку в динамиках звучит песня Seether “Я выживу".

Мы возвращаемся в хижину чуть меньше, чем через час. Пройти через деревянные двери было все равно, что впервые вернуться домой. Я скидываю туфли у двери и начинаю раздеваться, бросая одежду ещё до того, как попадаю в коридор, ведущий в спальню.

— А-а-а, — произносит Ройс откуда-то у меня за спиной. — Я понимаю, что Нечестивец видел тебя во всех отношениях, но нам все равно понадобятся границы.

Я игнорирую его, направляюсь прямо в его спальню и падаю на его кровать. Я знаю, что мне нужно принять душ. Я пахну смертью. Но, прежде чем я успеваю побороть себя, чтобы встать, мои глаза уже закрываются, и темнота овладевает мной.