Психея. Забвение

Я утыкаюсь ему в футболку и делаю глубокие успокаивающие меня вдохи через нос. Хватаюсь руками за него, сжимаю кофту в кулаках.

— Мне тоже не наплевать на тебя. — Все, что я могу сказать на данный момент, он садится вместе со мной, устраивая у себя на коленях. Растирает руками мои плечи и холодные ладони. Я не чувствую тяжести своей экипировки, прижавшись к нему, меня передергивает. — Куда делись летучие мыши и мой рюкзак?

— Тебе, правда, это интересно? — Он целует меня в лоб, еще крепче прижав к своей теплой груди. — Черное полчище пронеслось над нами, сделав крюк, вылетели наружу. А снаряжение на дне этого подводного кладбища.

Меня уже не трясет, разве что от сырой одежды зябко. Тепла, которым делится со мной Грант, достаточно, чтобы привести меня в чувство. Я отодвигаюсь от него, с помощью протянутой руки встаю и иду к краю выступа. Вглядываюсь в прозрачные воды, надо достать рюкзак и вернуть.

— Что ты делаешь? — спрашивает Грант, стоит мне начать развязывать шнурки на кроссовках.

Не думая не секунды, стягиваю с себя обувь и подхожу к нему, привстав на носки, обвиваю руками его мощные плечи, льну всем телом. Касаюсь его горячих губ своими, закрываю глаза и вдыхаю его храбрость в себя. Он дает мне силы, заботится и спасает раз за разом.

— Я люблю тебя, — заглядываю в серые омуты глаз, — ты должен знать это. И я выбираю тебя. — Мои губы дергаются в нежной улыбке. — И тоже не прочь иногда задушить тебя.

— И я тебя люблю, не стоит говорить насколько? — Он приподнимает меня и чмокает в губы. — Странное место ты выбрала для признаний.

Я пожимаю плечами, может во мне говорит истерика и страх того, что со мной могло случиться непоправимое. Ведь дно могло быть усыпано острыми камнями, и тогда мы бы потеряли друг друга снова. И это страшней всего. Человек жив только тогда, когда рядом с ним любимые люди. Никакие богатства не сделают нас по-настоящему счастливыми.

— Все так мимолетно, лучше поторопиться, чем жалеть потом или оставаться в неведении. — Отхожу от него к краю выступа. Встаю на носочки и прыгаю в воду. Ищу взглядом темный рюкзак. Найдя его у дальней стены, выныриваю и гребу к тому месту. Позади раздается громкий всплеск, и я оглядываюсь, стараясь не думать, поверх чего плыву. Грант, как опытный пловец, рассекает воду и в считанные секунды оказывается рядом со мной, проплывает мимо и ныряет на самое дно пирамиды. Я вижу, что он удерживает себя под водой, приближается к стене и что-то рассматривает. Не взяв рюкзак, он поднимается на поверхность с озадаченный видом.

— Надо, чтобы ты это увидела. — Он указывает на воду и ныряет.

Задерживаю дыхание, заполнив легкие воздухом, и следую за ним. Он показывает на такие знакомые мне символы и изображения, ответы на многие вопросы, заданные себе и ему еще с прошлой нашей поездки в Канаду. Касаюсь пальцами округлого углубления с затертыми на ней высеченными символами. Мне нужен мой ключ…

Глава 16

На небе светила луна, но солнце уже вступало в свои права. Они находились по разные стороны друг от друга, и, казалось, мирно сосуществовали рядом. Каждый уступал место другому, когда приходило его время. Грант и я только что вышли из пирамиды абсолютно промокшие, с еще большим количеством вопросов и фотографий. Во время подъема было не до разговоров, а вымотанные и уставшие мы предпочитали хранить эти хрупкие минуты молчания. Я думала о словах, сказанных после моего падения, костях убитых детей и ключе. Все было слишком просто на первый взгляд. С одной стороны, открыть сейчас все тайны, что они за собой несут? И то, что я увидела, никак не укрепляет мою веру дойти до конца, до определенной точки, где все решится.

Аллея только начала освещаться естественным утренним светом, хмурое небо показывало характер, громко возмущаясь и угрожая раскатами грома где-то вдали. Оно нас осуждало, мы влипли в очередную историю, из которой была только одна дорога — в никуда.

Мокрая одежда висела на наших телах, а утренний ветерок раздражал кожу. Рюкзак болтался на спине, и ноша стала в разы тяжелее. Грант, как ни в чем ни, бывало, шел рядом, держа меня за руку ровно до того момента, пока мы не оказались на знакомой аллее. Машина, все еще припаркованная к обочине, не сдвинулась с места, как, я надеюсь, и спящий мексиканец. Я о нем не вспоминала ровно до того момента, пока мы не вышли из пирамиды. Подорвав доверие, он все еще оставался знакомым мне человеком и в некотором смысле родным. Привычка искать лучшее в людях никуда не испаряется, не исчезает мгновенно, как и умение помнить добро. Мужчина, идущий рядом со мной, останавливается около машины и нажимает кнопку открытия багажника. Металлическая дверь медленно приоткрывается, пока я шарю взглядом по местности. Сняв с себя рюкзак, я протягиваю его мужчине.

— Его там нет, — коротко заключает Грант и нажимает кнопку багажника.

— Где же ему еще быть. Он бы не смог уйти в таком состоянии. — Прилипшая одежда заставляет меня содрогнуться и обнять себя за плечи. — Я посмотрю его и вернусь.