Психи (ЛП)

— Ничего, — бормочет он, и дразнящая усмешка тронула уголки его губ. — Просто странно видеть тебя сидящей тут в тишине. Я уже начал привыкать к твоей постоянной ярости и нытью. Так спокойно.

Я закатываю глаза и снова смотрю в окно, обхватывая руками колени, пока не сворачиваюсь в тугой комочек.

— Я знаю, это может стать для вас шоком, но когда я чувствую, что моей жизни угрожают или… я не знаю… я чувствую, что кто-то ведет себя как мудак, что у меня аж пересыхает киска от этого, я чувствую, что это мой гражданский долг — дать об этом знать.

Роман что-то бормочет себе под нос, и я стараюсь не смотреть в его сторону. Вместо этого я оглядываюсь через плечо на ту часть собственности, которая по большей части скрыта от посторонних глаз. Я хмурюсь, когда нахожу заросший лабиринт, и дрожь пробегает прямо по моему телу.

Та ночь не была одним из моих самых приятных воспоминаний об этом месте. Ощущение преследования, страх полной безнадежности и, конечно, ужас от того, что, свернув за угол, я увижу, что один из братьев стоит и ждет меня. Это было не мое представление о веселье, но уж точно их.

— Вы, ребята, настоящие засранцы, — бормочу я, не отрывая взгляда от лабиринта. — Это дерьмо следующего уровня, как… кто вообще так поступает?

Низкий рокот эхом разносится по комнате, и мне требуется мгновение, чтобы понять, что они смеются надо мной. Громкий вздох вырывается из меня, когда я вскакиваю на ноги и бросаюсь к двери.

— К черту все это, — бормочу я себе под нос, намереваясь провести остаток дня, пялясь на дверь своей спальни.

— Остынь, — говорит Роман, протягивая руку и хватая меня за запястье, когда я прохожу мимо него. — Это была просто безобидная забава. — Без предупреждения он сжимает мое запястье и чуть ли не швыряет меня прямо на своего брата.

Маркус с легкостью ловит меня, разворачивая, как тряпичную куклу, так что моя спина прижимается к его широкой груди, его руки крепко сжимают мою талию, но это не защита, в этом есть что-то собственническое.

Прежде чем я успеваю вырваться из его хватки, мне в руки суют бутылку бурбона Романа.

— Выпей, императрица. Хрен знает, но с твоим характером это могло бы пригодиться.

Я крепче сжимаю бутылку, более чем готовая запустить ею в его голову, когда его брат крепко сжимает меня, не позволяя отойти.

— Это твоя версия извинений? — Я рычу, американские горки эмоций становятся для меня невыносимыми.

Роман усмехается.

— Тебе нужно помнить, с кем ты разговариваешь. Мы не приносим извинений. Мы сводим счеты. Все, что мы делаем, делается с определенной целью.

Я тупо смотрю на него, его высокомерие быстро заставляет меня пожалеть о ноже, который я оставила в своем жутком подземелье.

— Значит, гоняться за мной по заросшему, чертовски жуткому лабиринту посреди ночи — это твой вариант свести счеты?

Он не отвечает, просто приподнимает густую бровь, из-за чего выглядит просто кошмарно.

— Скажи на милость, — ворчу я. — Что, черт возьми, я сделала такого, что вызвало твою больную потребность поквитаться?

Роман встает, на мгновение нависая надо мной, а его волк встает рядом с ним, и оба они выглядят как сцена из фильма, который не должна смотреть ни одна женщина.

— А что ты еще не сделала? — спрашивает он. — Я только начинаю.

Он поворачивается и выходит из комнаты, его волк практически вышагивает за ним, оставляя меня в страхе перед тем, что еще он может со мной сделать. Хотя что-то подсказывает мне, что, когда такой человек, как Роман ДеАнджелис, планирует поквитаться, креативность — его величайший инструмент.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что Маркус отпустит меня, Леви встает с дивана прямо напротив нас и неспешно пересекает комнату, все еще держа стакан в руке. Он делает глоток, и к тому времени, как его бокал оторвался ото рта, он стоит прямо передо мной, точно там, где всего секунду назад был его старший брат.

— Он прав. Мы ни за что не извиняемся. Все, что мы делаем, делается по какой-то причине, — рычит Леви, его темные, загадочные глаза впиваются в мои, поскольку напряжение, между нами, быстро нарастает. Словно почувствовав изменения в комнате, Маркус отступает на шаг назад, уже точно зная, что его брат собирается сделать.

— Значит, в ту ночь ты прятался в моем шкафу и смотрел, как я кончаю? У этого была какая-то причина? — Спрашиваю я, пытаясь оттолкнуть Маркуса, пока его брат шагает рядом с нами, держась прямо передо мной.

Леви подмигивает, и все к югу от границы сжимается. Я полностью очарована.

Пальцы Леви опускаются в стакан, и он вытаскивает идеально круглый кусочек льда — мой взгляд мгновенно опускается на него.

— Назови это воспитанием характера, — бормочет он, его голос тише, чем я когда-либо слышала.

В груди Маркуса раздается собственническое рычание, и я чувствую вибрацию в глубине спины, но это лишь заставляет жесткий взгляд Леви переместиться на его брата.

— Ты знаешь правила, брат, — мрачно бормочет он. — Или поделись своими игрушками, или я заберу их у тебя.