Психи (ЛП)

Я стискиваю челюсть, пытаясь снова и снова, и как раз в тот момент, когда думаю, что надежды больше нет, поручень ломается, и меня отбрасывает через заднее сиденье. Ребрами я врезаюсь в противоположную дверь, но быстро избавляюсь от боли, желая убраться отсюда и увеличить расстояние между мной и братьями, прежде чем они поймут, что их новый маленький друг из подземелья сбежал.

Не сбиваясь с ритма, я тянусь к переднему сиденью и нащупываю маленькую кнопку, чтобы отпереть двери. Но когда я пальцем скольжу по нему сверху, останавливаюсь, понимая, что подобное движение потенциально может привести к срабатыванию автомобильной сигнализации.

Братья заняты на складе, а “Эскалейд” находится по меньшей мере в сотне метров оттуда. Так что, если я сделаю это и сработает сигнализация, у меня будет один шанс на свободу, один-единственный шанс спастись бегством.

Делая глубокий вдох, я успокаиваю себя и открываю машину.

20

Ногой я ударяюсь о дверь "Эскалейда", а пальцами сжимаю ручку. Дергаю ее и испытываю краткий миг облегчения, понимая, что нахожусь в безопасности. Сигнализация не сработала, но внутренняя подсветка кабины точно осветила всю чертову улицу.

Черт.

Я выбираюсь из машины, моля Бога, чтобы братья ДеАнджелис были слишком заняты, чтобы даже оглянуться на "Эскалейд". Поэтому, когда я впервые ощущаю вкус свободы, когда ногами ступаю по твердой земле внизу, принимаю это во внимание.

Я несусь по грязи, прочь от "Эскалейда". Я не смею оглянуться, в ужасе понимая, что братья уже идут за мной. У меня нет другого выбора, кроме как мчаться через дорогу, чтобы добраться до густого леса на другой стороне, и я делаю все возможное, чтобы оставаться в тени.

Мое сердце бешено колотится в груди, и на мгновение задумываюсь, как, черт возьми, мне это сойдет с рук. Если мне каким-то образом удастся дожить до утра, мне придется ловить попутку и уносить свою задницу как можно дальше отсюда. Черт возьми, хватит и гребаного билета в один конец куда угодно, только подальше отсюда.

По инерции я удаляюсь ногами о дорогу, а желудок сжимается, когда шум эхом разносится по складу. Они должны знать. Они слишком хороши в том, что делают, чтобы дать мне хотя бы шанс выйти сухой из воды.

Тошнота обжигает меня изнутри, и я обещаю себе, что если выберусь из этого и буду все еще жива завтра утром, то выкрою несколько лишних секунд, чтобы меня вырвало в кустах, но до тех пор я должна продолжать бежать. Тихая музыка разносится по улице, и я надеюсь, что она достаточно громкая, чтобы заглушить звуки моего побега.

Оглядываясь через плечо, я осматриваю фасад склада, но пока ничего не вижу. Братьев нигде не видно, и это может означать только одно — они ни хрена не поняли.

Я добегаю до края дороги, и бросаюсь в густую тень леса, когда большие пальцы впиваются в мои волосы на затылке. Меня дергают назад, и из меня вырывается громкий, полный боли визг, когда меня сбивают с ног.

Я с глухим стуком падаю на дорогу, и прежде, чем успеваю отбиться от нападавшего, он срывается с места, волоча меня по неровному асфальту. Моя кожа горит, когда дорога рвет ее в клочья. Я отчаянно пытаюсь подтянуть под себя ноги, когда тянусь к крепкому кулаку, запутавшемуся в моих волосах, царапая его кожу.

— ОТПУСТИ МЕНЯ, — кричу я, впиваясь в него всем, что у меня есть, и чувствуя, как его кровь скапливается у меня под ногтями.

— ЧЕРТ, — рычит он, бросая меня через дорогу в тусклый свет, льющийся из старого склада. Я не узнаю его голос, и мое сердце колотится, громко стуча, как барабаны Леви, прямо в моих ушах.

Мое тело скользит по дороге, как перекати-поле, подхваченное ветром, и я делаю все, что в моих силах, чтобы попытаться сбросить инерцию, вот только мужчина снова рядом. Я поднимаю глаза, встречаясь с его жестким взглядом, и когда он выходит в тусклый свет, от узнавания у меня сжимается грудь.

Это парень с вечеринки, высокомерный мудак с плохим поведением, который перепрыгнул через стойку бара в надежде придушить меня прямо там, посреди комнаты. Маркус появился за мгновение до того, как смог перерезать мне горло, и в ответ я ударила его ножом прямо в живот. Роман избавился от него, и, по-моему, это означало, что он уже был мертв. Если бы я знала, что он был тем человеком, за которым они пришли сегодня вечером, что они запланировали небольшую приятную поездку, чтобы должным образом проводить его в подземный мир, я бы ни за что не позволила себе быть такой уязвимой. Черт, я думаю, это то, что ты получаешь за игру с огнем.

О чем, черт возьми, думал Роман, позволяя ему уйти? Предполагается, что игра работает не так. С ним уже следовало разобраться.

Я отползаю от него, чертовски хорошо зная, что не смогу подняться на ноги и уйти от него к тому времени, когда он протянет руку, чтобы оборвать мою жизнь. Я в полной заднице.

— Ну, что ж, это определенно приятный сюрприз, — говорит мудак, и на его лице появляется мерзкая ухмылка, когда он узнает меня с вечеринки. — Я собираюсь насладиться им.