Психиатр для магов

— Мы даже не заметили, как они сюда пробрались, только утром увидели пополнение. Не стали докладывать, решили дождаться вас, — сказал один из них.

Мы несколько минут понаблюдали.

Лор Фуртис погладил по седым волосам и сказал:

— Позовите графа, он их знает.

Не успел один из лекарей уйти с поляны, как через несколько минут появился его сиятельство со своими людьми, видимо, он сам направлялся к нам.

И всё же граф в приподнятом настроении ещё хуже, чем с плохим.

Его сиятельство широко и безмятежно улыбался, и что-то мне подсказывало, что именно моя кислая мина добавляла ему настроения.

Он обошёл людей по кругу, всмотрелся в лица оборотней, поскрёб подбородок.

— И как вас голубчиков так угораздило? — спросил он.

Никто не ожидал, что они ответят, граф даже с шага сбился.

— Не знаем.

— Не помним.

— Шептал, — заговорили оборотни один за другим.

Через секунду они утратили интерес к нему, словно с ним и не говорили. Они сделали круг.

— Что за голос? — уточнил граф, привлекая к себе внимание, и пошёл с ними рядом.

— Не помним.

— Не знаем.

— Не слышали, — монотонно повторили они.

Мы с Куртом молчали, чтобы себя не выдать. Курт нетерпеливо ёрзал, но я взяла его за руку и попыталась успокоить.

— А что вы здесь забыли?

Оборотни молчали, теперь они никак на вопрос не отреагировали.

Опять началось это странное действо с поднятием вверх рук.

Граф несколько раз повторил вопрос, но оборотни не обращали внимание и только, когда они опустили руки и стали ходить просто по кругу, на вопрос графа ответили все трое одновременно.

— Хотели проверить.

— Шли мимо.

— Заплутали.

— Лор Фуртис, это то, чем кажется, — нахмурился его сиятельство, посмотрев на лекаря.

— Похоже, у них сбивается мысленная связь, — и пояснил для меня, — на небольшом расстоянии сознание оборотней объединяются, и стая начинает мыслить, как одно существо. Об этом мало кто знает, но в некоторых трудах магов теоретиков эта информация есть.

Мы ещё немного понаблюдали за странным действом.

— Что вы думаете об этом всём, лора Элиза? — спросил граф.

Я подошла к людям ближе, щёлкнула перед одним из них пальцами, но он даже не вздрогнул. Зрачки у всех были расширены, дыхание замедленно, у некоторых наблюдалось мышечное подёргивание.

— Мне показалось это похоже на массовый психоз, но это больше похоже на лунатизм. Когда люди совершают определённые действия, находясь при этом в состоянии сна, — задумчиво проговорила я.

А если это так, людей можно попробовать разбудить.

И мне в голову пришла идея. Не самая лучшая, если быть откровенной. Но мы всегда задним умом крепки.

— Кто из женщин оставил грудных детей? — спросила я.

Мне показали несколько женщин.

Я подошла к каждой и заговорила о детях. Кто-то или никак не реагировал, или совсем немного. Самую молоденькую схватила за руку, у неё в районе груди проступили мокрые пятна, видимо, даже молоко не успело перегореть. Дёрнула на себя.

И строго спросила:

Где твой ребёнок? — женщина вздрогнула, с ужасом посмотрела на меня осознанным взглядом, истошно заорала и стала заваливаться на землю.

Подбежали мужчины, схватили, её за подмышки и вытащили из круга.

Я прощупала пульс, он был ровным, хоть и слегка ускоренным. Лор Фуртис с другими лекарями продиагностировал её тело, но ничего опасного, кроме истёртых до мозолей ног не нашёл.

Граф подошёл ближе и внимательно за всем наблюдал.

Ресницы у девушки задрожали, она медленно приходила в себя. Я села рядом с ней, взяла за руку, стала поглаживать. Мне никто не мешал.

— Всё хорошо милая ты в безопасности, твой ребёнок в безопасности, мы позаботимся и о тебе, и о нём. Слушай мой голос и не открывай глаза. Вот так, правильно. А теперь попробуй расслабиться, ещё сильнее, сильнее. Расслабься так, чтобы ты не смогла открыть глаза.

Я постепенно вводила её в транс, всё глубже и глубже. Поглаживала по руке.

— Расскажи, почему ты пришла сюда.

На поляне воцарилась гробовая тишина.

— В деревне много болтали об этом, мне стало интересно, и я пошла посмотреть. Потом кто-то со мной говорил, не помню. Шёпот, я слышала шёпот. А после я шла, это было очень важно, нельзя останавливаться, если бы кто-то остановится, все умрут.

Она стала сильно вздрагивать, волноваться, но я её успокоила.

— Открой глаза и посмотри. Ты остановилась, но все живы, видишь? Всё в порядке, вас обманули.

— Обманули, — повторила она за мной, — это хорошо.

Я опять ввела её в транс и заложила в сознание новые установки.

Я рисковала. У людей в состоянии истерии гипноз может только усилить припадки.

Но я совсем не была уверена, что это была истерия, что-то странное было в их поведении. Их повисшие по бокам руки, склонённая вперёд голова, мелкие шаги — всё сильно напоминало поведение лунатиков во время приступа.

Оборотни, когда им задавали вопросы, словно пробуждались на мгновение и засыпа́ли обратно.

Поэтому я рискнула.

Конечно, за один раз невозможно изменить все заложенные в голову программы, но я попыталась заложить специальные установки, которые не позволят запустить старую.