Психиатрическая лечебница: На руинах прошлого

Да, я стал преподносить ему меньше пищи, потому в случившемся есть и моя вина. Но я рассчитывал на понимание, на вознаграждение за бесчисленные года своей преданности. Но взамен оказался сам грубо обманут и предан им.

Мой хозяин, коим я его более не желал называть, от недостатка пищи стал питаться моею дорогой женой. А сила ее была гораздо питательнее любого из тех безвольных людей, которых я приводил ему прежде. Сила духа, подкрепленная могуществом чувств, любви, не знающей границ, оказалась вкуснее всех прочих лакомств, предоставляемых ему мною.

Юлия не рассказывала мне о своих страданиях, причиненных ей О’Шемирой. Возможно, не хотела ранить моих чувств, или же попросту не понимала причин своего скверного самочувствия. Я ходил в неведении до тех пор, пока не стало слишком поздно. Процесс увядания был необратим, к тому же вопреки всем моим мольбам О’Шемиры оставить ее, он не соглашался. Даже под предлогом достать ему сотню тех, кого он сможет испить до дна, он был непреклонен. Он распробовал истинную силу, подкрепляемую настоящими, неисчерпаемыми чувствами. И отказываться от источника не захотел.

Я не в силах был ему помешать. Моя горячо любимая жена, мать моего драгоценного сына — милая Юлия, на моих глазах превращалась в безмозглое и безэмоциональное существо, день за днем иссыхаемое, навсегда теряющее свой несравненно прекрасный облик. Это разрушило меня в основании».

— Какая же ты сука! Чертова тварь!

— Простите, что вы сказали? — спросила официантка, принесшая блинчики и чашку кофе к столику Юли, глядя на нее ошарашенными и полными непонимания, чем заслужила такое оскорбление, глазами.

— Ох, — произнесла Юля, прикрывая рот рукой, только теперь осознавая, что находится в помещении не одна — настолько она увлеклась книгой. — Простите, пожалуйста, это я не вам. Я тут… — Она указала взглядом на книгу. — Это я о сюжете книги, понимаете ли. Забылась немного.

Официантка рассмеялась, извинившись за недопонимание, поставила на столик перед ней тарелку со столовыми принадлежностями и чашку кофе на широком блюдце.

— Вот, — сказала она, улыбаясь, — приятного аппетита. Еще раз извините!

Юля виновато улыбнулась официантке и пододвинула поближе свой завтрак, отодвигая в сторону книгу, показывая, что собирается приняться за еду. Но есть ей уже не особо хотелось. Ее настолько переполняли эмоции, нахлынувшие на нее за чтением нескольких последних абзацев, что даже такое странное совпадение ее имени и имени той девушки во внимании отошло на задний план. «Как? Как можно поступить вот так? Это же… Нет, так нельзя! Каким нужно быть чудовищем, чтобы вот такое сотворить?!»

Она с трудом забросила в пересохший рот кусочек блинчика, тут же запивая его крепким кофе, и принялась читать дальше. Весь окружающий ее мир показался ей песчинкой, чем-то неважным по сравнению с описываемыми в книге событиями. Больше всего на свете ей сейчас хотелось любым путем уничтожить ублюдка, жертвующего всем, даже самым прекрасным, ради своего насыщения, власти и величия. Такое создание не достойно жизни. И Юля пообещала себе уничтожить его во что бы то ни стало, пусть для этого придется даже пожертвовать собственной жизнью. Эта жертва будет намного важнее того горя, пережитого несчастным Высоковым и его женой.