Психиатрическая власть

Кроме того, понятие насилия кажется мне теперь неудовлетворительным, поскольку оно позволяет допустить, что физическое применение некой безудержной силы не может быть частью рациональной, рассчитанной, продуманной игры исполнения власти. Тогда как примеры, которые я вам только что привел, очевидным образом показывают, что власть, исполняющаяся в лечебнице, — это педантичная, расчетливая власть с четко определенными тактиками и стратегиями; причем ясно видно какое место какая роль в рамках этих стратегий принадлежит насилию, если называть насилием физическое применение абсолютно неограниченной силы В своих мельчайших сплетениях на капиллярном уровне там где она касается индивида власть является физиче-ской и тем самым насильственной в том смысле что онэ. абсолютно нел/меренна и не потому что бесконтрольна но на-оборот потому что во,всем повинуется предписаниям своего рода микрофизики тел.

Второе понятие, к которому я прибегал, как мне кажется, не слишком удачно, это понятие института.18 Я считал возможным говорить, что с начала XIX века психиатрическое знание стало приобретать известные нам формы и масштабы в связке с тем, что можно было бы назвать институциализацией психиатрии,

а точнее — с рядом институтов, самым важным среди которых была лечебница, или приют. Теперь понятие института не кажется мне подходящим. По-моему, оно представляет ряд опасностей, ибо как только мы беремся говорить об институте, мы говорим, по сути, одновременно об индивидах и о коллективе, берем сразу индивида, коллектив, нормы, которые ими руководят, и погружаем в эту среду все психологические или социологические дискурсы*

Но вообще-то следует заметить, что главное здесь — не институт с его регулярностью и нормами, а скорее как раз эти бесконтрольные выпады власти, которые, как я попытался показать вам, подрывают регулярность лечебницы и в то же время приводят ее в действие. Важны, иными словами, не институциональные закономерности, но в гораздо большей степени диспозиции власти, сети, токи, передатчики, опорные точки и разницы потенциалов, характеризующие ту или иную форму власти и, я думаю, основополагающие и для индивида, и для коллектива.

Индивид, как мне кажется, есть не что иное, как следствие власти, поскольку власть есть процедура индивидуализации. Именно на фоне этой властной сети, функционирующей в точках разницы потенциалов, в точках подвижек, возникает нечто, именуемое индивидом, группой, коллективом, институтом. Иначе говоря, прежде институтов следует рассматривать силовые отношения в рамках тех тактических диспозиций которые пронизывают собой эти институты.

И наконец, третье понятие, которым я пользовался, чтобы объяснить функционирование лечебницы в начале XIX века, это понятие семьи, и в самом общем смысле я пытался показать, каким образом насилие Пинеля [или] Эскироля вводило в больничный институт семейную модель.19 Но теперь мне кажется, что слово «насилие» здесь неприемлемо, что слово «институт» тоже не соответствует тому уровню анализа, на который следует взойти, и что таким же образом нет оснований говорить и о семье. Во всяком случае перечитывая Пинеля, Эскироля, Фодере и т. д., я убедился в том что ими очень

* В подготовительной рукописи добавлено: «Институт нейтрализует силовые отношения или позволяет им действовать лишь в отведенном пространстве».

28

29

редко используется эта семейная модель. Неверно, кстати, что врач попытался воссоздать в больничном пространстве образ или персонаж отца; это произошло намного позднее, я думаю, даже в самом конце того процесса, который можно назвать психиатрическим эпизодом в истории медицины, то есть только в XX веке.

Важна не семья и не государственный аппарат; неверно, думаю, и говорить, как это часто делается, что больничная практика, психиатрическая власть воспроизводят семью с целью или по запросу некоего контроля свыше, организуемого государственным аппаратом.20 Государственный аппарат не может служить основанием* а семья не может служить моделью [...**] в рамках властных отношений, выявляемых внутри психиатрической практики.

Задача, стоящая перед нами, заключается, на мой взгляд, в том, чтобы, уйдя от этих понятий и моделей, уйдя от семейного мира, от нормы, если хотите, от государственного аппарата, от понятия института, от понятия насилия, проанализировать отношения власти, которые действуют в рамках психиатрической практики как продуценты — это-то и будет предметом нынешнего курса — ряда высказываний, преподносящихся как законные высказывания. Я бы хотел говорить не о насилии, а скорее о микрофизике власти; вместо разговора об институтах я попытался бы выяснить какие тактики применяют эти сталкивающиеся mow с другом сильг вместо разговора о семейной модели или «государственном аппарате» я попытался бы понять стратегию тех властных отношений и поединков что развора-чиваются в рамках психиатрической практики.