Читаем Психиатрия как клинико-философский проект полностью

Философия – это любовь к мудрости, искусство мысли и теоретические знания. Философия психиатрии – мировоззренческая позиция как основа теории и практики психиатрии. Можно согласиться с О.А. Власовой (2008) о том, что идеи философской психиатрии – это философские идеи, но выдвигают их не философы, а клиницисты. Столкновение с психической патологией – это не только клинический опыт, но и философский. Это ощущение иного бытия, другого восприятии мира, отчуждения, утраты смысла, инаковость. Психически больной человек – это всегда другой, с другим миром, другим опытом, иным мироощущением, а не просто бредовый или галлюцинирующий индивид (М. Хайдеггер). Поэтому психопатология К. Ясперса, акцентирующая внимание на внутренний мир пациента и его переживания, стала не только проектом методологического обоснования психиатрии, но, скорее, философской системой, касающейся всех областей бытия психически больного человека (Rogers K., 1961).

Можно выделить три основные мировоззренческие позиции в психиатрии:

Ориентация на физическую субстанцию (организм, мозг) – естественнонаучное направление.

Ориентация на психологическую субстанцию человека (психика, личность, внутренний мир) – гуманитарное направление.

Ориентация на единую психофизическую субстанцию (целостного человека) – антропологически-феноменологическое направление.

Каждое из этих направлений (научных парадигм) характеризуется специфическим представлением о понятии «психика», а, следовательно, различным пониманием и различными подходами к решению теоретических и лечебно-диагностических задач в психиатрии (рис. 2).




Рис. 2. Определение понятия «психика» в разных научных парадигмах

Какая из этих парадигм и ее методологический арсенал могут обеспечить качественное познание внутреннего мира человека и целостное, интегративное исследование его психики, показано на рис. 3.

Психиатрия – не только медицинская, но и философская дисциплина. Психика – философское понятие – подразумевает множество вариантов связи души и тела (от полной независимости психики до вторичности психики по отношению к соматическому). Игнорирование философских подходов в психиатрии, философская «пустота» психиатрии, неопределенность ее мировоззренческого статуса:

а) делают невозможным решение всех фундаментальных проблем, относящихся к психофизическим основаниям психиатрии;

б) открывают возможность радикальным антипсихиатрическим направлениям и движениям, укрепляют позиции ортодоксальной психиатрии (психиатрии догм и общемедицинских стандартов) в ущерб пониманию уникальности субъективного мира пациента.




Рис. 3. Методологии познания психического

(целостного интегрального исследования психики)

Подчеркивая, что философия оказывает влияние на любую науку, К. Ясперс (2017) четко различает науку и философию, и указывает на невозможность отождествления одного с другим. Без философии наука бесплодна и неистинна; в лучшем случае она может быть лишь правильно построена, только философия создает пространство для существования и развития всякого знания.

Однако философия сама по себе, по мнению Ясперса (1997), не может служить ни подтверждению, ни опровержению научных идей и открытий. Для конкретных психопатологических исследований обращение к философии не имеет позитивной ценности, при выборе же методологии философия играет весьма существенную роль. Философия и наука, по его мнению, имеют различные цели, но при этом философия не является чем-то антинаучным, она нуждается в науке, а наука нуждается в ней. Философия в отличие от науки достигает своей цели, когда вещь становится беспредметной, наука же без предмета не существует. Философия не является объективным знанием, но при этом объективное знание может помочь самой философии. Философия связана с наукой и мыслит в атмосфере всех наук, поэтому наука, по Ясперсу, является обязательным условием философствования. Благодаря свободному владению наукой, он считает, необходимо стать открытым для того, что больше, чем наука. А отказ психиатрии от философии, по мнению К. Ясперса (1994), приводит к катастрофе по нескольким причинам:

Если у ученого нет ясного сознания философских принципов, он игнорирует степень их влияния на научные исследования, как результат – его мышление утрачивает научную и мировоззренческую ясность.

Так как научное знание неоднородно, отсутствие отчетливого представления об уровнях познания приводит к методологической путанице.

Философия необходима для упорядочивания знания, придания ему законченного, всеобъемлющего вида, выработки ясного представления о бытии в целом как источнике всех объектов, доступных исследованию.

Лишь осознание связи между психологическим пониманием и философским экзистенциальным озарением позволит создать чисто научную психопатологию с широким охватом предметного поля, одновременно не выходящую за пределы своих границ.

В основе жизни человека и его судьбы лежит язык метафизической интерпретации, но любое метафизическое утверждение относится к иному порядку, чем наука, и лишает научную психопатологию ясности и четкости.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1000 лет одиночества. Особый путь России
1000 лет одиночества. Особый путь России

Авторы этой книги – всемирно известные ученые. Ричард Пайпс – американский историк и философ; Арнольд Тойнби – английский историк, культуролог и социолог; Фрэнсис Фукуяма – американский политолог, философ и историк.Все они в своих произведениях неоднократно обращались к истории России, оценивали ее настоящее, делали прогнозы на будущее. По их мнению, особый русский путь развития привел к тому, что Россия с самых первых веков своего существования оказалась изолированной от западного мира и была обречена на одиночество. Подтверждением этого служат многие примеры из ее прошлого, а также современные политические события, в том числе происходящие в начале XXI века (о них более подробно пишет Р. Пайпс).

Арнольд Джозеф Тойнби , Ричард Пайпс , Ричард Эдгар Пайпс , Фрэнсис Фукуяма

Политика / Учебная и научная литература / Образование и наука
Кровососы. Как самые маленькие хищники планеты стали серыми кардиналами нашей истории
Кровососы. Как самые маленькие хищники планеты стали серыми кардиналами нашей истории

В этой книге предлагается совершенно новый взгляд на историю человечества, в которой единственной, главной и самой мощной силой в определении судьбы многих поколений были… комары. Москиты на протяжении тысячелетий влияли на будущее целых империй и наций, разрушительно действовали на экономику и определяли исход основных войн, в результате которых погибла почти половина человечества. Комары в течение нашего относительно короткого существования отправили на тот свет около 52 миллиардов человек при общем населении 108 миллиардов. Эта книга о величайшем поставщике смерти, которого мы когда-либо знали, это история о правлении комаров в эволюции человечества и его неизгладимом влиянии на наш современный мировой порядок.

Тимоти С. Вайнгард

Медицина / Учебная и научная литература / Образование и наука
Павел I
Павел I

Император Павел I — фигура трагическая и оклеветанная; недаром его называли Русским Гамлетом. Этот Самодержец давно должен занять достойное место на страницах истории Отечества, где его имя все еще затушевано различными бездоказательными тенденциозными измышлениями. Исторический портрет Павла I необходимо воссоздать в первозданной подлинности, без всякого идеологического налета. Его правление, бурное и яркое, являлось важной вехой истории России, и трудно усомниться в том, что если бы не трагические события 11–12 марта 1801 года, то история нашей страны развивалась бы во многом совершенно иначе.

Александр Николаевич Боханов , Алексей Михайлович Песков , Алексей Песков , Всеволод Владимирович Крестовский , Евгений Петрович Карнович , Казимир Феликсович Валишевский

Биографии и Мемуары / История / Проза / Историческая проза / Учебная и научная литература / Образование и наука / Документальное
История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней
История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Монументальный труд выдающегося британского военного историка — это портрет Севастополя в ракурсе истории войн на крымской земле. Начинаясь с самых истоков — с заселения этой территории в древности, со времен древнего Херсонеса и византийского Херсона, повествование охватывает период Крымского ханства, освещает Русско-турецкие войны 1686–1700, 1710–1711, 1735–1739, 1768–1774, 1787–1792, 1806–1812 и 1828–1829 гг. и отдельно фокусируется на присоединении Крыма к Российской империи в 1783 г., когда и был основан Севастополь и создан российский Черноморский флот. Подробно описаны бои и сражения Крымской войны 1853–1856 гг. с последующим восстановлением Севастополя, Русско-турецкая война 1878–1879 гг. и Русско-японская 1904–1905 гг., революции 1905 и 1917 гг., сражения Первой мировой и Гражданской войн, красный террор в Крыму в 1920–1921 гг. Перед нами живо предстает Крым в годы Великой Отечественной войны, в период холодной войны и в постсоветское время. Завершает рассказ непростая тема вхождения Крыма вместе с Севастополем в состав России 18 марта 2014 г. после соответствующего референдума.Подкрепленная множеством цитат из архивных источников, а также ссылками на исследования других авторов, книга снабжена также графическими иллюстрациями и фотографиями, таблицами и картами и, несомненно, представит интерес для каждого, кто увлечен историей войн и историей России.«История Севастополя — сложный и трогательный рассказ о войне и мире, об изменениях в промышленности и в общественной жизни, о разрушениях, революции и восстановлении… В богатом прошлом [этого города] явственно видны свидетельства патриотического и революционного духа. Севастополь на протяжении двух столетий вдохновлял свой гарнизон, флот и жителей — и продолжает вдохновлять до сих пор». (Мунго Мелвин)

Мунго Мелвин

Военная документалистика и аналитика / Учебная и научная литература / Образование и наука