Психика и жизнь. Внушение

Мы не будем при этом вспоминать тяжелое прошлое русского народа, сделавшееся уже достоянием истории; не будем останавливаться и на его безотрадном настоящем, наводящем на грустные размышления, но, радостно приветствуя эпоху политического возрождения русского народа и надеясь на более светлое будущее, мы скажем здесь за личность нашего народа словами его великого поэта:

Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня…

Сознание и его границы

Сознание и его границы

Мы привыкли говорить о сознании как о явлении, для нас хорошо известном на основании личного внутреннего опыта; тем не менее точное определение того, что следует понимать под сознанием, до последнего времени встречало немало затруднений.

По Лейбницу[88], сознание является при условии, когда бессознательные представления души воспринимаются нашим Я. Это, однако, не определение, а лишь описание явления, притом описание, изложенное сообразно метафизическим воззрениям автора. Другие из психологов определяли сознание как особое внутреннее чувство[89] или же под сознанием понимали присущую нам способность различия[90]. Наконец, некоторые, как Гербарт, рассматривали сознание как сумму всех имеющихся налицо представлений[91].

Первое из только что упомянутых определений не может, однако, считаться достаточно обоснованным, второе принимает следствие за причину, а определение Гербарта охватывает собой лишь содержание сознания, не касаясь вопроса о самом сознании как явлении нашей психической жизни.

Из новейших представителей психологии по нашему вопросу заслуживают внимания взгляды двух выдающихся авторитетов – Спенсера и Вундта.

Первый в своих «Основаниях психологии» рассматривает сознание как известную внутреннюю перемену. По этому поводу он выражается, между прочим, следующим образом: «Все согласно принимают, что без перемены сознание невозможно: когда перемена в сознании прекращается – прекращается и сознание. Но если непрерывная перемена есть то условие, при котором одном только возможно продолжение сознания, то отсюда следовало бы вывести, что все разнообразные явления сознания должны сводиться на перемены». В другом месте Спенсер поясняет: «Непрерывная перемена не есть еще единственная вещь, требующаяся для составления сознания. Если перемены происходят без всякого порядка, то никакое собственно так называемое сознание не существует. Сознание есть не просто последовательность перемен, но правильная последовательность перемен – последовательность перемен, комбинированных и расположенных особенным образом. Перемены образуют сырой материал сознания, а развитие сознания есть организация их»[92].

В этом определении, как и в определении сознания как способности различения, снова принято следствие за причину. Как наша способность различения является следствием нашего сознания, так и восприятие перемен является результатом сознания, а не причиной его. Вундт по поводу сознания говорит следующее: «Так как сознание есть необходимое условие всякого внутреннего опыта, то понятно, что непосредственно из этого опыта мы не можем узнать сущности сознания. Все попытки определить сознание по явлениям внутреннего опыта приводят или к тавтологии, или к определениям происходящих в сознании деятельностей, которые уже потому суть не сознание, что предполагают его. Сознание именно в том и состоит, что мы находим в себе те или другие состояния; независимо от последних оно не может быть мыслимо. Бессознательные процессы всегда представляются нами по тем свойствам, которыми они должны были бы отличаться в сознании. Если невозможно выразить отличительных признаков сознательных и бессознательных состояний, то тем менее можно дать определение сознания. Нам остается только изучать условия сознания, т. е. те обстоятельства, которыми сопровождаются все сознательные явления»[93].

Из только что приведенной выдержки очевидно, с какими затруднениями сталкиваются при определении понятия о сознании. Мы не можем, однако, согласиться в этом случае с мнением великого представителя физиологической психологии. Конечно, из внутреннего опыта нельзя определить сущность сознания; но дело не в определении его сущности, а в определении понятия о сознании как об известном явлении. Хотя независимо от тех или других психических состояний немыслимо для нас сознание, тем не менее психические процессы, как известно, ничуть не обязательно связаны с сознанием. С другой стороны, хотя бессознательные процессы и представляются нам по тем свойствам, которыми они должны были бы отличаться в сознании, но зато мы с точностью знаем по внутреннему опыту, что кроме сознательных процессов, воспринимаемых нашим «я» как нечто субъективное, в нас существуют и бессознательные процессы, которые нами вовсе не воспринимаются как таковые. Это устанавливаемое внутренним опытом отличие сознательных психических процессов от бессознательных и дает нам возможность сделать точное определение сознания.