Психика в действии

Материал, который будет разбираться в нижеследующих разделах, представляет собой подлинные описания моих личных переживаний, и читателю придется принять их на веру. Подобные же феномены демонстрировались моим коллегам-психиатрам, так что те, кто принимал непосредственное участие в этих опытах, могли бы, разумеется, подтвердить, что все так и было, но у меня нет возможности доказать читателям правдивость этих историй.

Интуиция — это знания, полученные посредством сенсорного контакта с исследуемым объектом, но человек, делающий выводы на основе интуиции, не может объяснить ни себе, ни другим, каким образом эти выводы получены. Иными словами, интуиция означает, что мы знаем что-то, не понимая, откуда нам это известно.

Интуиция хрупка и очень индивидуальна, изучение этого феномена весьма затрудняется из-за сопротивления со стороны тех, кто строго придерживается научных принципов и отказывается признать существование у человека какой-то необычной способности, если ее нельзя вызывать по желанию и получать с ее помощью устойчиво повторяющиеся результаты. К сожалению, пока еще люди не научились управлять своими интуитивными способностями. Они проявляются лишь временами и при особых обстоятельствах. Интуиция то дает о себе знать, то упорно молчит, и пока никто не открыл способа вызывать шестое чувство по собственному велению и по своему хотению, что позволило бы изучить его в надлежащих лабораторных условиях. Нам приходится полагаться на рассказы свидетелей.

Рассмотрим теперь некоторые примеры проявления интуиции на личном опыте автора.

Во время ночных дежурств в разных больницах я старался соединять приятное с полезным и при каждой возможности проводил время с пациентами в палатах, получая удовольствие от общения и одновременно набираясь знаний. Однажды вечером я заглянул в служебное помещение больницы и обнаружил там пациента, сидевшего за столом. Зная, что ему не полагается здесь находиться, он встал и хотел было уйти, но я, почувствовав в себе прилив интуитивной силы, попросил его задержаться. Мы никогда прежде не встречались и не знали друг друга по имени. Это происходило в отделении больницы, которое располагалось далеко от психиатрического отделения, где я работал, и помещение мне было совершенно незнакомо.

Прежде чем пациент успел что-либо сказать, я попросил его сесть и спросил:

— Филадельфия что-нибудь значит для вас?

— Да, — ответил он, — я там вырос.

— Ага, — сказал я, — но вы уехали из родительского дома в пятнадцать лет.

— Верно, — сказал он, начиная удивляться происходящему.

— Если вы позволите, — продолжал я, — то я скажу, что ваша мать разочаровала вас.

— О нет, доктор. Я очень люблю свою мать.

— И все же я думаю, она вас разочаровала. Где она теперь?

— Дома. Она нездорова.

— И как давно она болеет?

— Почти всю жизнь. Я за ней ухаживал с самого детства.

— И что с ней?

— Она всегда была очень нервная. Полуинвалид.

— Значит, в этом смысле она и разочаровала вас, вы не думаете? С раннего детства не она была эмоциональной опорой для вас, как это обычно бывает, а вам приходилось поддерживать ее.

— Да, доктор, все правильно.

В этот момент в комнату вошел другой пациент, и я пригласил его сесть тоже. Он сидел на полу спиной к стене и ничего не говорил, но слушал с большим интересом.

— Мне кажется, примерно с девятилетнего возраста вы перестали воспринимать своего отца всерьез, — продолжал я.

— Он был пьяница. И когда мне исполнилось лет девять или десять, запил особенно сильно.

Разговор этот был длиннее, чем его описание, потому что часто прерывался паузами. Пациент, вошедший позже, попросил, чтобы я рассказал что-нибудь и о нем.

— Ну что ж, — сказал я, — мне кажется, что ваш отец был с вами очень строг. Вам приходилось помогать ему на ферме. Он никогда не брал вас с собой на охоту или на рыбалку. Вам приходилось рыбачить самому в компании довольно грубых парней.

— Верно.

— Примерно с семи лет вы начали сильно бояться отца.

— Да, моя мать умерла, когда мне было шесть, если это имеет отношение к делу.

— Вы были очень близки с матерью? — Да.

— Так что смерть ее оставила вас во власти грубого и жестокого отца?

— Пожалуй.

— Вы доводили свою жену.

— Наверное. Мы развелись.

— Когда вы женились на ней, ей было шестнадцать с половиной.

— Верно.

— А вам было где-то девятнадцать с половиной.

— Правильно.

— Погрешность не больше шести месяцев? Он задумался на мгновение, а затем ответил:

— То и другое верно с погрешностью менее двух месяцев.

Наступила очередная долгая пауза, но теперь я почувствовал, что интуиция ускользает от меня, и потому сказал:

— Ну вот и все, друзья, больше я не знаю.

— Доктор, — сказал второй пациент, — а можете вы угадать мой возраст?

— Наверное, сегодня уже не смогу.

— Ну, попробуйте!

— Ладно, попробую, но не думаю, что мне удастся. В сентябре вам исполнилось двадцать четыре.

— Тридцать, в октябре.