Однако дальше стало лучше. Спуск прекратился, коридор расширился. Дышать стало легче, появился запах эфирных масел – целая палитра всевозможных запахов, как в индийской лавке. Лишь холод оставался неизменным и постоянным: реальная температура земли, независимая от суетливых суточных ритмов поверхности. Я бывал в разных подземельях, но никогда еще так отчетливо не ощущал гнетущую и первозданную мощь земли. По спине пробежали мурашки, я передернул плечами, отчего пламя светильника затрепетало, и тьма подступила на шаг ближе.
Я понял, что близок, когда в глубине коридора увидел дверной проем, излучающий тусклый зеленовато-желтый свет. Я был готов обнаружить за дверью плантацию фосфоресцирующих грибов, но открывшаяся передо мной комната оказалась оборудована химическими светильниками: на торшерах были установлены стеклянные реторты с сияющей жидкостью, из трубок сочился пар.
В полутьме проступила видавшая виды мягкая мебель, бесконечно длинные верстаки с загадочными инструментами, стол, похожий на операционный, шеренга покосившихся шкафов с бытовой утварью. Некоторое замешательство вызвали необычайно высокие книжные полки до самого потолка. Чтобы взять с них книгу или свиток, пришлось бы взобраться на десятиметровую лестницу, но никаких стремянок я не наблюдал. Увидев признаки жилища, пусть и принадлежащего опасному чернокнижнику, я приободрился. Это был оазис человеческой культуры среди царства неживой природы – могучей и безразличной.
– Я пришел по рекомендации алхимика Морриса, – громко сказал я, поднимая фонарь над головой, – есть кто-нибудь?
Слова утонули в полумраке, словно камень, упавший в болото, – без всплеска, без кругов на воде. Я двинулся вперед, осторожно переставляя согнутые в коленях ноги, готовый при малейшей опасности отскочить в сторону. Фонарь я повесил на протез, а правую руку опустил в карман и проверил, на месте ли горшочек для вызова рапиная. Меня вполне могла ожидать ловушка.
Морриса, агрессивного и трусливого типа, явно нельзя записать в список надежных советчиков. Я вспомнил его рыхлую белую физиономию, похожую на раскисший гриб, полный червей и личинок. Сейчас я оказался в логове куда более могущественного алхимика и при этом без компаньона, без поддержки опытных маршалов. Пришел сюда не проведя разведку, сразу после боя, в котором потерял револьвер и остался с последней эфирной петлей…
Я почувствовал, что вспотел, желудок превратился в снежный ком. Волны страха накатывали одна за другой, по чуть-чуть приближая состояние паники. Я поймал себя на несвойственной мне эмоции и понял, что это внешнее воздействие. В этот же момент я вернул над собой контроль. Волны отступили, и я ощутил их источник в глубине зала.
Моей силы воли хватило, чтобы побороть воздействие и сохранить позицию, но дальше пройти я не мог. Незримая игла чужой воли уперлась в сознание: я чувствовал, что еще шаг – и мой самоконтроль лопнет, как воздушный шарик. Медленно, сохраняя концентрацию, я достал из кармана кольцо-печатку, которое дал Моррис. В свете фонаря мелькнула эмблема с вертикальным зрачком.
Я надел кольцо, и тут же ощутил, как давление прекратилось. Я едва не упал вперед, настолько реальным оно ощущалось. Дальнейшему движению ничего не мешало.
В конце зала я увидел старика с длинной ветхой бородой. Он сидел за столом, обложившись открытыми книгами, сухая костлявая рука медленно и твердо выводила линии неведомых символов на пергаментном свитке. Реторта с мерцающим содержимым освещала страницы и бледное лицо с выпуклым лбом. Казалось, алхимик только сейчас заметил мое присутствие. Он поднял взгляд и едва заметно кивнул.
– От Морриса, – сказал он, словно врач, которому передали направление на лечение.
Способность Чуткость подсвечивала фигуру старика, но как-то некорректно. Под столом вместо ног была какая-то бесформенная масса. Я сказал:
– Моррис поручился, что ты можешь вернуть мне…
– Могу, – взгляд алхимика пробежал по моему лицу и протезу, – но зачем?
Я предполагал, что подобный квест подразумевает сделку, и не удивился вопросу. Вряд ли стоило настаивать на том, что сохранение жизни Моррису – достаточная плата за операцию. Все-таки свою жизнь тот выторговал в обмен на само знакомство с бывшим наставником. У старика же имеются собственные требования. Я так прямо и спросил:
– Что ты хочешь взамен?
Старик сипло засмеялся, мелькнули заостренные зубы и, как мне показалось, черный язык.
– Ты рыцарь или базарная торговка? – спросил он с неожиданным презрением. – Я спрашиваю, зачем
Я нахмурился.
– А зачем вообще людям конечности? Или ты не алхимик, а философ?