Психо-индульгенция (СИ)

Помню эти руки, чёрт, именно руки: тонкие-тонкие, как тростинки молодого бамбука, пальцы, ледяные как серп косы Смерти, с нитевидной паутиной голубых вен под полупрозрачной кожей, столь бледной, что она, казалось, светилась, пропуская солнечные лучи сквозь поры. Эти тонюсенькие пальчики схватили побрякушку на нижней полке, прямо поверх моей руки, пока я косился по сторонам, чтобы продавец, не спалил меня за гнусным делом. Я помнится, тогда тоже не пил свои пилюли, не бунтарство, нет, просто хотелось свободно дышать, а таблы высасывали кислород из моих лёгких, взамен наполняя их каким-то дерьмовым воздухом, таким, знаете, как из полой резиновой игрушки, искусственным, химически-едким и спёртым воздухом. Да, а керамической фигне не рисковало быть спёртой мной, ибо у меня в тот момент появился серьёзный конкурент. Но когда я со всем возмущением и ядерным ужасом (меня всё же спалили, буквально схватили воришку за руку!), в панике и чистом хаосе заглянул в глаза зеленого, совершенно изумрудного цвета, все мысли и цейтнот вылетели к чёрту в окно. Было нечто такое в этих глазах, что... нет, не время останавливалось, ничего подобного, всё это муть для электората в пубертате. Просто что-то такое, от чего возникло до жути странное чувство. Столь нетривиальное единение где-то вовне, без лишних слов и жестов, почти осязаемое. Эдакий поток эссенции незримой, но плотной, едва ли не материальной - прочная эмоциональная связь с другим существом. Это сравнимо со столпом огня, да, то было огромное пламя, что распаляло в груди мощную рычащую топку, создающую собственную тягу. Пугающее до чёртиков и потрясающее чувство, даже противное в чем-то. В том, пожалуй, что мнящему себя совершенно особенным и наслаждавшемуся одиночеством в своём теле, просто претила мысль, что он такой не один. Я был таким не уникальным в тот момент, да ещё и забывший всякий срам и стыд втихаря тырил на чисто мне не сдавшуюся жизненно необходимую безделушку, что аж обида брала за грудки. Какое-то мгновение. Затем лишь понял, чем так неотразимо это чувство и чем столь отвратительно.

Это чувство - страх.

О, я ненавидел это чувство в самом себе, и обожал его, просто был прикован прочными цепями к этому будоражащему чувству в других. Растекался мерцающей лужицей, когда люди испытывали страх по отношению ко мне, это всегда невероятно льстило, возносило торжество чертей в голове, и они устраивали фееричные пляски. Сотни вариаций, что я мог сделать с её страхом, проносились в уме, ослепляющими кометами. Я мог ослабить ужасающий эффект, обворожительно улыбнувшись, да-да я это умел, я всегда был чертовски харизматичным засранцем. Мог усилить растущий в девушке ужас, одним только дьявольским взглядом, тем от которого у людей неминуемо возникает мысль: "О, чёрт, он 100% сумасшедший". Я любил играть с людьми, упивался этими симфониями на струнах невинно-порочных душ, но в этот день всё пошло не так. С тех пор вообще всё шло наперекосяк, не так, как я привык, не так как хотел, но так, что смогло выдрать меня из собственного плотного кокона.

Она была чудной. И чёрт, именно чудн'oй, и никак иначе. Особой женственности в ней не было, фигура была угловатой, черты её лица были чересчур острыми, я бы даже сказал злыми, но когда она открывала рот мощный оксюморон волной сшибал с ног. У неё был воистину ангельский голосок: не тонкий, не высокий, но и не низкий, какой-то совершенно чистой тональности, лишенной всякой хрипотцы и фальши, совершенно божественное звучание; я уверен, сам Бог мог внимать этому голосу и неприкаемо верить каждому её слову. Мы могли бы править миром. Да, я был умён как чёрт, а эта малышка была способна соблазнить Бога - идеальная партия, не так ли?

И всё же я не просто был каким-то жульём, я действительно был чертовски умён, хотя, по сути, являлся злостным тунеядцем, я не проработал ни дня в своей жизни, но проворачивая аферу за аферой, в погоне за наживой давным-давно, наверное, заработал миллион. Однако я сразу же спускал всё бабло на ветер, просто любил покутить, или обдолбаться в гордом одиночестве.