Психо-индульгенция (СИ)

А может не тучу. Может, и вовсе ничего этого не было. Я так запутался, что и сам уже не понимаю от чего бегу в раболепном страхе, как давно, и откуда вообще взялся этот благоговейный ужас. Я не помню, хоть убейте, не понимаю, наверное, тотальная амнезия цель куда реальнее, чем я предполагал.

С очередной затяжкой я ощущаю дрожащее тепло на своей щеке, и шёпот ветерком проносится около уха.

"Так страшно видеть тебя. Таким..."

Я подскакиваю, как ошпаренный, смотрю в пустоту, но чувствую, что кто-то есть по ту сторону кухни. На плите отчаянно свистит чайник, хотя я клянусь, не ставил его, но это что-то... знакомое. Словно бы, дежавю.

2. Ассиметричный клин.

Я погружаюсь куда-то слишком глубоко. И оказываюсь на пересечении двух улиц. Тут есть какая-то безумная прелесть; всё такое цветное закрученное, искажённое: дугообразные фонарные столбы, серпантинная дорога, уходящая в небеса, извивающиеся высотки. Очень круто. Но я всё ещё узнаю это место. Проклятье. Она, я точно понял, где-то близко, чертовски близко, и желает достать меня. Хер ей, всем им, я не вынырну, неа.

Хочу провалиться под искаженную брусчатку; кошмар, она такая красная, я словно стою на плахе залитой кровищей после казни. Кажется, вместо перекати-поле по пустынной дороге вот-вот покатится отрубленная голова. Чёрт, и вправду катится. Белобрысая голова быстро перекатывается по асфальту, подпрыгивая на мелких камешках, изо-рта вывалился язык и развивается коралловым флажком при кручении. Знакомая рожа надо признаться. Напоминает мне о том, что я вовсе не всегда был таким. Ну, лет до трёх я точно таким не был.

Всё дело в моем отце. Нет, он не был алкашом или нарком, он просто был грёбаным садистом. О, он был настолько грёбаным и настолько садистом, что Третий рейх очень многое потерял в его лице. Я не запуганный мальчик, с тяжелым детством, не совсем, и мои травмы куда реальнее. Помню, лет в шесть, а может раньше, этот ирод проломил мне голову, за то, что я лазал с пацанами по стройке неподалеку от дома. Вообще, он и раньше прибегал к рукоприкладству в воспитании, а так же к ремне- и шнуро- прикладству, я не особо помню, но моя пробитая черепушка стала последней каплей, он чуть не убил меня. Я оказался живучим мелким паразитом, но башка моя начала нездраво чудить, и вообще я в детстве класса до пятого походил на дауна. Хотя дебилом я, на самом деле, не был, я просто был инакомыслящим, был гением, долбаным бля, индиго. Но что я, в конце концов, мог поделать, если я реально думал иначе, чем остальные? Если сверстники просто были не способны понять ход моих мыслей? Да и куда им! Я был не просто больным ублюдком, я набирал сто девяносто с чем-то баллов по итогам этого теста на уровень IQ, в хреновы двенадцать лет. Я был шизиком-гением, или не шизиком, я не особо интересовался тем, что диагностировали мне врачи, они всё равно ни черта не соображали, и порой выписывали пилюли на абум, не желая признать моего гения или дьявола в голове, неважно. Ну и естественно родители развелась после крайнего зверства надо мной, с тех пор я не видел своего палача, что меня, в общем-то, совсем не огорчает. Но дело не в старом мудаке, нет. Вся соль в ней, в Тени. Или в тени...

Сложно сказать, слишком уж всё это мутно. Однако помню, как мы познакомились, да это было что-то конечно. Стояли те июльские дни, что перед последними жаркими днями августа, или нет, в самом деле, было это бабье лето? Пусть будет оно, да - жаркое марево уходящего лета, я, Тень и сувенирная лавка, которую мы грабанули. Впрочем, грабанули - громко сказано, просто позарились на одну и туже совершенно ненужную безделушку из фарфора. Я - конченый псих и клептоман, и она - на спор. Она - это Тень, чтобы Вы понимали всю чудовищность причинно-следственной связи. Бессвязность и алогичность - смертоубийство всякой последовательности этой попытки добиться индульгенции в глубинах полумёртвого разума. Исповедь моего, над подсознательной пропастью за кадык на крюке подвешенного, альтер-эго, обещает быть просто всеобъемлюще безумной. Несколько поразительно, что я вообще ещё способен к размышлениям, но всё это неважно. Говорю же, то был август, лавка, я, Тень и маленькое преступления, нечаянно сплотившее в соитии двух, ну капец каких не от мира сего, экспоната кунсткамеры для покорёженных душ. О том, что эта особа неоднократно лечила свой психоз в дурке, я узнал естественно позже. Впрочем, узнай я раньше, мало бы чего изменилось, эта авантюра была мне необходима настолько, что казалось, иначе чувство неудовлетворенности сожрёт меня с потрохами, чувство, что было сильнее меня, её, и даже стоп-сигнала. Так, причем здесь стоп-сигнал? Ах, да.