Психоаналитическая традиция и современность

Занятый клинической практикой и отдававший все свои силы развитию психоаналитического учения о человеке и культуре, Фрейд не проявлял особого интереса к политической жизни различных стран, хотя и следил за развертыванием политических событий в мире, которые так или иначе затрагивали его семью. Первая мировая война принесла ему много волнений, дала обширный материал для исследования военных неврозов, заставила задуматься над проблемами жизни и смерти. Революция 1917 г. вызвала у Фрейда размышления, связанные с дальнейшей судьбой России, ибо, во-первых, это было неординарное событие, дававшее ему возможность соотнести свои представления о развитии человеческой цивилизации с новыми перспективами, открывшимися в ходе революционного переустройства общества, а во-вторых, среди его знакомых были люди русского происхождения, которые делились с ним своими сомнениями относительно возможности сочетания западного образа мышления с архаикой российского быта.

Вполне очевидно, что, переписываясь с Лу Андреас-Саломе, Фрейд не мог не касаться ни ее переживаний по поводу трагических событий в России, ни вопросов, относящихся к пониманию существа революции. Лу Андреас-Саломе воспринимала революцию 1917 года как трагедию страны, в которой она родилась. Отречение царя от престола, смена одного правительства другим, пролетарская революция, гражданская война – все это вызывало у нее глубокое беспокойство, о чем она и писала Фрейду. Основатель психоанализа с пониманием отнесся к тревогам Лу Андреас-Саломе, пытался ее успокоить и морально поддержать. Одновременно он высказывал свои соображения о революции. Так, в своем письме, датированном февралем 1918 года, Фрейд писал о том, что революции желательны только тогда, когда они быстро завершаются, и что их участникам необходимо сдерживать свои страсти, ибо в противном случае революционер может превратиться в реакционера, как это и случилось с некоторыми мятежниками во время французской революции (Sigmund Freud and Andreas-Salome, p. 75).

Когда Сергей Панкеев, потерявший свое состояние во время революции и переживший произвол большевистской экспроприации частной собственности, приехал вновь к Фрейду для прохождения дальнейшего курса лечения, он, по всей вероятности, мог многое рассказать о лично пережитом и увиденном в России.

Да и последующее развитие событий в этой стране, связанное с разгромом русского психоаналитического движения и эмиграцией ряда его видных представителей из России, не могло не сказаться на его настороженном восприятии как самой революции, так и ее последствий. Тем более что Фрейд не относил себя к числу тех, кто усматривал в социальных реформах или насильственном свержении власти эффективное и морально оправданное средство, позволяющее автоматически разрешать все противоречия между человеком и культурой, личностью и обществом.

Будучи ученым и клиницистом, Фрейд исходил из того, что не дело психоаналитика выбирать между различными политическими партиями и не дело врача прибегать к революционным мерам, сказывающимся на радикальном изменении социальных структур и политических институтов власти. Психоаналитик учитывает внешние факторы, оказывающие воздействие на человека, но в первую очередь он занят изучением внутренних механизмов функционирования человеческой психики и конфликтов, возникающих на почве столкновения бессознательных влечений с усвоенными индивидом ценностями жизни, воспринятыми им в процессе воспитания и приобщения к цивилизации. Врач оказывает помощь в осознании больным мотивов своего поведения и причин, вызывающих психические расстройства, но он апеллирует главным образом к самопрозрению человека, а не к насильственному навязыванию ему своих убеждений. Отсюда вытекает нравственная позиция Фрейда, обусловившая его отношение к революции 1917 года и к тем социально-политическим, а также культурным новациям, которые были введены в послереволюционной России.

В дореволюционный период в России были переведены на русский язык многие работы Фрейда. Он знал об этом и, видимо, испытывал вполне понятное чувство удовлетворения, хотя и высказывал сожаление в связи с тем, что в России психоаналитические идеи не пустили глубокие корни, как это имело место в других странах. «В России, – писал Фрейд в 1914 г., – психоанализ весьма известен и распространен, почти все мои книги, как и других приверженцев анализа, переведены на русский язык. Но более глубокое понимание психоаналитических учений еще не установилось» (Фрейд, 1919, с. 23).

Революция 1917 года поначалу не отразилась ни на распространении идей Фрейда в России, ни на развитии русского психоанализа. Его книги по-прежнему переводились на русский язык. Появились и труды русских психоаналитиков, так что в этом отношении основатель психоанализа не мог испытывать какие-либо негативные эмоции.