Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

Круговорот слежки в природе. Да ну их, этих детективов, тем более что знакомого, доверенного детектива у Михаила не было, а к незнакомым он относился с настороженностью. Кто их знает? Вполне могут договориться друг с дружкой и, объединив усилия, сообща водить Михаила за нос. Рыбак рыбака видит издалека, ворон ворону глаз не выклюет и так далее… Да и не мешает особо эта слежка. Нервировать нервирует, а мешать не мешает.

На всякий случай Михаил оставил в своем почтовом ящике черновик письма с указанием данных следящих за ним автомобилей, а распечатку черновика положил в ящик стола в офисе. Двойная страховка на всякий случай, которого лучше бы избежать. К месту вспомнился читанный в детстве и запавший в память рассказ Александра Грина «Предсмертная записка», в котором бывший лакей грабит и убивает старого профессора. Профессор просит дать ему пять минут, чтобы завершить научный труд, и пишет бессмысленное на первый взгляд предложение, поясняя в следующей, и последней фразе «Каждое слово, пробиваясь головой вперед, несет истину». Догадливый следователь читает по порядку все первые буквы первого предложения и узнает имя убийцы. Михаил надеялся, что до крайностей не дойдет, а рассказ вспомнил из-за отдаленной схожести ситуации и еще потому, что восхищался самообладанием убитого профессора. Это надо же так суметь — не растеряться в последние минуты жизни, мгновенно придумать план и успешно его осуществить. Сильный рассказ, совсем не то что карамельно-слащавые «Алые паруса», которые в наше время могли бы и «гламурными» назвать.

На роль организатора слежки по-прежнему, кроме Тамары, некого было «назначить». Анна? Ну, это смешно, особенно с учетом близости, возникшей между ними. Кому еще могло понадобиться следить за Михаилом? Михаил перебрал все возможные варианты, причем не один раз перебрал и не два, но так и не смог заподозрить кого-то еще. Он и Тамару-то, если вдуматься, заподозрил без особых на то оснований, как новую и в какой-то мере загадочную пациентку. Методом исключения, потому как больше некому.

Не совсем так. А если все же кто-то из клиентов заехал умом за разум и решил узнать побольше о человеке, с которым делится сокровенным? Один эмвэдэшный генерал явился знакомиться с папочкой, в которой было нечто вроде досье на Михаила. Генерала еще можно было понять, он сильно рисковал своей карьерой, обращаясь к постороннему психоаналитику, а не к специалисту из своей системы. Значит, есть что скрывать. Значит, боится, что погонят со службы. Много желающих найдется на генеральское место, им только малюсенький повод дай.

Но то генерал. А на сегодняшний день никаких высокопоставленных «силовиков» в пациентах у Михаила не было. Но был академик, заведующий кафедрой факультетской терапии одного из столичных вузов, была начальница налоговой инспекции, был заместитель главы управы, был чиновник из Росреестра… Ох, нелегкая это работа, подозревать своих пациентов. И неблагодарная. Потому что виноватым может оказаться один, а подозреваешь всех скопом. Подозрение — это негатив, который по-любому проявится. Нехорошо.

Имелась еще одна версия. Слежка могла оказаться чьей-то местью, неумной в своей изощренности. Кто-то из недоброжелателей мог подобным образом действовать Михаилу на нервы. Вполне мог, если бы они были, эти недоброжелатели. Михаил старался решать все конфликты полюбовно, не обостряя, а, наоборот, сглаживая, и это у него получалось, психолог как-никак, профессионал. Разве что с бывшей супругой все никак не удавалось прийти к согласию, но тут уж психология бессильна, увы. Однако Илона никогда не станет пользоваться столь дорогим методом воздействия на нервы, как организация слежки. В ее распоряжении есть более простые и практически ничего не стоящие средства для порчи настроения Михаилу. Можно, например, явиться в офис и устроить скандал при пациентах… После таких выходок не просто портится настроение, а вкус к жизни на время исчезает. Ой, дернул же черт Михаила… Ладно, снявши голову, по волосам не плачут, и жизнь не компьютерная игра, переиграть ничего нельзя. Когда-то он был счастлив с Илоной, благодаря ей стал умнее и осмотрительнее, спасибо и на этом. Дочь только немного жаль, нелегко ей с такой взбалмошной мамашей, у которой на неделе не семь пятниц, а все двенадцать.