Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

У парня, курившего возле входа, Михаил поинтересовался, нет ли здесь второго выезда. Просто так, из мальчишества и немного из вредности — очень уж хотелось чем-то досадить своим «конвоирам». Оказалось, что выезд есть, и не на шоссе, а в переулок. В результате Михаил существенно улучшил свое знание родного города, а водитель «Сонаты» остался с носом, то есть возле первых ворот. А нечего халтурить — сидишь на хвосте, так сиди везде.

С первого же «долгостоящего» перекрестка Михаил позвонил Анне.

— Привет! — в голосе Анны звучала неподдельная радость. — Как вчера доехал?

Приятно, когда твоему звонку радуются.

— Нормально доехал, — ответил Михаил. — Юра — хороший водитель. Четкий.

— Не был бы он еще таким дерзким… — Михаилу показалось, что Анна вздохнула. — Ты сейчас где?

— В машине.

— А я думала — в офисе. У тебя выходной, Ми? Или что-то случилось?

«Ми» — уменьшительное от Михаил, придуманное Анной. «Мне хочется называть тебя так, как никто не называл, — сказала она. — Можно я буду называть тебя „Ми“?» — «Хоть горшком назови…» — пошутил Михаил, не имевший ничего против. «Ты не горшок, — улыбнулась Анна и погладила его по щеке. — Горшки совсем не такие. Ты — цветок, который растет в горшке. Кстати, что это означает с точки зрения психологии, если я сравниваю тебя с цветком?» — «Цветок сам по себе ничего не означает, а вот горшок выдает твои собственнические интересы, — ответил Михаил. — Ты не хочешь, чтобы я рос в поле, ты хочешь всегда иметь меня рядом». — «Какая чудесная наука психология!» — восхитилась Анна, прижимаясь к Михаилу всем телом. Михаилу даже на мгновение стало неловко, что его пустопорожний треп был принят за чистую монету. Но только на мгновение, потому что потом стало некогда смущаться и раскаиваться. У Анны было уникальное свойство — стоило обнять ее, и все посторонние мысли тут же исчезали, смытые волной наслаждения, вообще исчезали все мысли, мозг как будто отключался. Михаил проваливался в любовь, словно в бездну, летел, парил, плыл, а потом приходил в себя, счастливый донельзя, и всякий раз удивлялся. Удивлялся остроте чувств, удивлялся глубине наслаждения, удивлялся Анне, удивлялся себе, удивлялся до тех пор, пока Анна не целовала его или еще как-то выражала свою любовь, и тогда все начиналось сначала. Подобной пылкости Михаил не замечал в себе никогда, даже в гиперсексуальном подростковом возрасте. Тогда его попросту снедала похоть (какое же чудное слово «снедала», «грызла» звучит куда хуже, вульгарнее), а теперь обуревали (еще одно хорошее слово) эмоции. Ярчайшие, сладчайшие, нежнейшие. Вот сейчас, разговаривая с Анной, Михаил уже предвкушал их сегодняшнюю встречу, и от этого предвкушения все неприятное исчезло, отошло на задний план, стало незаметным и незначительным, осталась только радость.

— Нет, просто ездил кое-куда, а теперь уже освободился. — «Совсем освободился», — подумал Михаил, не увидев в зеркале заднего вида «Сонату». — Ты сегодня не настроена на очередной сеанс или просто на встречу?

— На это я настроена всегда! — рассмеялась Анна. — И пусть сначала будет сеанс. Можно — у тебя дома.

— Нет, я не работаю дома, — твердо сказал Михаил. — Если хочешь сеанс, то приезжай в офис.

— Как у тебя все правильно! — то ли похвалила, то ли поддела Анна. — Хорошо. Надеюсь в семь быть у тебя. Или чуть позже.

— До встречи, — быстро сказал Михаил и отключился, потому что красный свет сменился желтым.

Он давно, с юношеской, наверное, поры, не ощущал такого душевного подъема, не предвкушал так встреч, не радовался жизни столь остро. С Илоной все было иначе. Не так ярко. Не так пронзительно.

Внезапно Михаил осознал, что его больше всего привлекало в Илоне. Надо же — столько лет прошло с момента знакомства, развестись успели, а понял только сейчас. Не красота, не все те качества, которыми он наделял ее в своем воображении, не темперамент, а вечная, перманентная непредсказуемость. При любом раскладе с Илоной не было скучно, она чуть ли не ежедневно преподносила какие-то сюрпризы. С одной стороны, это хорошо, потому что скука и рутина способны убить все хорошее, включая и вкус к жизни, а с другой — порой так хочется спокойствия…

Рассказ о поездке в «Юконаан» Анна выслушала спокойно и, как показалось Михаилу, без особого интереса. Лишь под конец Михаил спохватился и поведал главное — насчет накладной, которую обнаружила в серванте Тамара.

— Ничего себе! — ахнула Анна. — Это что же тогда получается? Кто-то хочет подставить нас обеих?

— Или кто-то намеренно все запутывает, — добавил Михаил.

Добавил и устыдился, потому что получил в ответ взгляд, в котором удивление мешалось с недоумением — неужели ты и меня подозреваешь? Пришлось путано объяснять, что «кто-то» может быть кем угодно. Оправдываясь, Михаил случайно, то есть без заведомого намерения, рассказал о том, что водитель Юра проявлял интерес к его сеансам с Анной. Анна фыркнула и сказала:

— Какой прыткий молодой человек! Никак не может смириться с тем, что я не обращаю на него внимания.