Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

Один вывод повлек за собой другой. Что же это получается? Выходит, что слежку организовала не Тамара? Иначе бы она знала о том, что Анна сколько-то раз ночевала у Михаила. Они приезжали вместе на его «Лансере», а те, кто следит за машиной, наверное, должны фотографировать всех пассажиров. Или если не всех, то уж единственную пассажирку, которую объект регулярно возит к себе домой, — наверняка. Сфотографировать или, если под рукой нет фотоаппарата, то хотя бы внешность описать. Хватит и описания. Чтобы Тамара по описанию не узнала свою невестку? Да еще зная, что та в эти вечера бывает у Михаила на сеансах (Анна, скорее всего, Тамаре не докладывается, а вот водитель Юра — наверняка)? Нет, скорее всего, за Михаилом следит не Тамара, а кто-то другой. А кто тогда? Если связывать слежку с появлением в этом доме, то…

Неужели Анна?! Что за дом такой? Что за семейство? Каким недобрым ветром его сюда занесло? Нет, ветер был как раз добрый, потому что здесь он встретил Анну. Анна… Зачем ей следить за ним?

В сознании Михаила мысль о возможной виновности Анны никак не могла ужиться с уверенностью в том, что никакого преступления Анна не совершала. Но слежка…

Если все-таки Анна организовала слежку, то какие у нее могут быть мотивы? Ревность? Прямо так вот сразу и ревность? Навряд ли… Что же тогда? Бессознательное недоверие многое пережившего человека? Какой-то корыстный интерес? Параноидальная психопатия?

Любой психолог в поиске мотивов может зайти так же далеко, как и психиатр. Увы, чем больше вариантов, тем труднее выбрать из них самый подходящий. Да еще когда думать приходится в подобной обстановке.

— Я вам не родину предлагаю продать, а всего лишь помочь разоблачить убийцу, — процедила сквозь зубы Тамара, недовольная затянувшимся молчанием. — Это, между прочим, гражданский долг каждого порядочного человека.

— Гражданский… — повторил Михаил.

— Гражданский, — подтвердила Тамара. — А то смотрите, пойдут о вас слухи, что вы подворовываете у клиентов… Или вас такая слава не пугает? Можно устроить что-нибудь похуже. Например, что вы хотели изнасиловать Яну…

— Лучше уж тогда вас! — рассвирепел Михаил. — Это уж будет циничней некуда! Вы, Тамара, об уголовной ответственности за клевету слышали? Или нет?

— Слышала! — кивнула Тамара. — Только клевета — это когда публично и от своего имени. А слух пустить — это так, пикантные сплетни. Не докажете.

— И вы ничего не докажете!

Михаил вскочил на ноги, нагнулся за стоявшим на полу портфелем, постоял так секунд двадцать под ироничным взглядом Тамары и сел обратно. Портфель зачем-то положил на колени. Не иначе как сработало бессознательное — чтобы не подложили ничего ненароком, злодеи, с них станется.

Вначале, когда к старой угрозе добавилась новая, Михаилу захотелось послать Тамару ко всем чертям и уйти. Нельзя позволять вить из себя веревки. Нельзя идти на поводу у шантажистов. Им палец протяни — они всю руку оттяпают. Репутацию, конечно, надо беречь, но иногда попытки сохранить репутацию таким вот образом могут обернуться куда большим ущербом. Да и потом, в ответ на одни слухи можно распустить другие. Михаила Оболенского в Москве знают многие, и все — исключительно с хорошей стороны. Ну, может, бывшая жена считает, что она знает Михаила с плохой стороны, но она сильно ошибается… Короче говоря, мало кто поверит Тамариным наветам, особенно в отношении изнасилования горничной. Ну, делать психоаналитику Оболенскому больше нечего, как только горничных насиловать! Нет, ну какая же все-таки наглая тварь эта Тамара! Сидит, смотрит, улыбается, думает, что добилась своего… А ведь она добьется. Откажется он, придумает еще что-нибудь и в итоге подставит Анну по полной программе. Начало уже положено — мутная затея с накладными на бруфарин, теперь вот вербовка… Нет, лучше уж согласиться. Согласиться для того, чтобы быть в курсе происходящего, для того, чтобы иметь возможность действовать, для того, чтобы иметь возможность помочь Анне.

— Хорошо, Тамара, — Михаил старался говорить как обычно, но голос не то чтобы дрожал или срывался, а был каким-то чужим; волнение сказывалось. — Я согласен помочь, если, конечно, вы не потребуете от меня чего-нибудь такого…

— Душу бессмертную вам закладывать не придется! — хохотнула Тамара, хищно наклоняясь вперед. — И убивать никого не придется. Вам надо будет применить ваши способности, о которых я столько наслышана, разговорить мою невестку на тему совершенного ею убийства и записать этот разговор на диктофон!

— Но это же противозаконно! — возразил Михаил. — И потому такая запись не может фигурировать…

— Я возьму все на себя. Скажу, что это я сунула вам в портфель «жучок», а вы тут ни при чем. И дальнейшая судьба записи не должна вас интересовать. Сделайте то, о чем я прошу, и я вам этого никогда не забуду. Да, кстати, — видимо, сочтя, что дело сделано, Тамара расслабленно откинулась на спинку кресла, — я заплачу вам за труды. Назовите вашу цену!