Психоанализ культуры

Полагаю, мы уже достаточно готовы к ответам на оба вопроса, и они последуют, когда мы рассмотрим психические истоки религиозных представлений. Сами по себе они, выдававшие себя за общие положения, – не конденсат опыта или конечный продукт размышления, а иллюзии, которые реализуют древнейшие, сильнейшие и самые насущные желания человечества. Секрет их мощи сокрыт в силе подобных желаний. Мы уже поняли, что угнетающее впечатление от детской беспомощности пробудило потребность в защите – защите на основе любви; ее удовлетворил отец. Понимание, что эта беспомощность сохраняется на протяжении всей жизни, породило веру в существование какого-то еще, на этот раз более могущественного, отца. Благодаря милосердной власти провидения слабеет страх перед житейскими невзгодами. Устроение мира согласно законам этики гарантирует действие принципа справедливости, очень часто остававшегося нереализованным в рамках человеческой культуры. Продление человеческого существования в некую предстоящую жизнь устанавливает пространственные и временные границы, внутри которых должны осуществиться эти пожелания. Ответы на загадочные для человеческой любознательности вопросы, вроде проблемы возникновения мира или отношения физического и психического разрабатываются в соответствии с предпосылками этой системы. Психика индивида испытает значительное облегчение, если полностью никогда не преодолеваемый конфликт детского возраста, произрастающий из отцовского комплекса, из нее изымут или решат общепринятым способом.

Говоря, что все религиозные представления суть иллюзии, я обязан уточнить значение последнего слова. Иллюзия не тождественна заблуждению, и совсем не обязательно ей быть ошибкой. Мнение Аристотеля, что паразиты заводятся из-за грязи (его еще и сегодня придерживается необразованный народ), было заблуждением, как и представление врачей старшего поколения, что Tabes dorsalis [сухотка спинного мозга] является следствием половых излишеств. Абсолютно неправильно называть эти заблуждения иллюзиями. Вместе с тем иллюзией было мнение Колумба, будто он открыл новый путь в Индию. Примесь его желания к этому заблуждению весьма заметна. Иллюзией можно назвать утверждение некоторых националистов, будто индогерманцы – единственная человеческая раса, способная легко усваивать культуру. Или веру, сокрушенную только психоанализом, что ребенок – существо без сексуальности. Отличительным признаком иллюзии является ее происхождение из человеческих желаний, и в этом отношении с точки зрения психиатрии она родственна маниакальной идее, но, кроме более сложного, чем у той, строения, от маниакальной идеи она во многом отлична. В качестве существенной черты мы выделяем в мании ее противоречие с реальностью, иллюзия же не обязательно должна быть ложной, то есть неосуществимой или противоречащей действительности. Девица из мелкобуржуазной среды может, скажем, поддаться иллюзии, что появится некий принц и увезет ее к себе домой. Такое возможно, несколько подобных случаев имели место. Гораздо менее вероятно, что явится мессия и учредит Золотой век. В зависимости от особенностей личной жизни рассуждающий человек будет классифицировать веру в мессию как иллюзию или маниакальную идею. Примеры оправдавшихся на практике иллюзий найти не так уж просто. Однако иллюзия алхимика, что все металлы можно превратить в золото, оказалась таковой. Желание иметь много золота, как можно больше золота заметно поблекло из-за нашего нынешнего понимания главных предпосылок богатства, да и химия больше не считает невозможным превращение металлов в золото. Итак, мы называем некую веру иллюзией, когда среди ее мотивов преобладает мысль об удовлетворении желания, и при этом отвлекаемся от ее связи с действительностью, да и сама она воздерживается от подтверждения своей достоверности.