Психоанализ культуры

Но пожалуй, наибольшие перемены наметились в религиозной области. Тотемизм, ставший первой формой религии в период приручения некоторых видов диких зверей и превращения их в домашний скот, испытывает тяжелый кризис, а бывшие тотемные животные постепенно превращаются в местных человекоподобных богов. Фрейд не берется указать, где в ходе такого развития отводится место материнским божествам. Он только отмечает, что в связи с кризисом тотемизма замененный тотемом отец вновь обретает человеческий облик, а сам он возносится до небес и превращается в бога. Фрейд убежден, что в идее бога очень велика роль возвеличенного отца, что бог – это убитый в глубокой древности отец-деспот и что он стал сильнее, чем был при жизни. Его наделили сверхмогуществом, а также интеллектуальным и нравственным совершенством.

Религия без будущего. С десяток лет Фрейд не писал трудов по психологии культуры, но явно размышлял на эту тему, ведь в 1927–1929 гг. разразился сразу двумя книгами – «Будущее одной иллюзии» и «Неприятие культуры», на подготовку каждой из которых потратил всего около полугода. Обратимся сперва к первой, поскольку она и по времени выхода, и по содержанию занимает промежуточное положение: с одной стороны, она продолжает идеи «Тотема и табу», только говорится в ней не об истоках религии, а о ее настоящем и будущем, а с другой – предваряет главный культурологический труд Фрейда, в котором анализируются суть культуры и место религии в ней.

В этой книге автор определяет культуру как все то, с помощью чего человеческая жизнь возвышается над животным существованием. В ней он выделяет две стороны: одна, обращенная вовне, обеспечивает защиту людей от стихий природы и овладение ее ресурсами, другая же направлена на общество, на регулирование отношений между людьми. И хотя они тесно взаимосвязаны, развиваются эти стороны с разным успехом: первая уверенно, порой даже ускоренно, продвигается вперед, тогда как в решении социальных проблем культура не особенно преуспела. Здесь развитие осложняется не только трудностями справедливого распределения общественного продукта, но и тем, что культуре приходится серьезно ограничивать деструктивные и сексуальные влечения, что большинство людей руководствуются страстями, не поддаются разумным доводам, эгоистичны, не любят трудиться – все это вынуждает культуру довольно широко использовать принуждение, а это вызывает ответную враждебность значительной части общества. И значит, культура нуждается в защите от угроз со стороны этой враждебности. Фрейд, естественно, останавливается и на психологических средствах примирения указанного большинства с культурой, на ее попытках вознаградить его жертвы. К этим средствам Фрейд относит моральные предписания культуры, Сверх-Я индивидов, идеалы и художественные достижения культуры. Но пожалуй, главную роль в этом плане он отводит религии и религиозному мировоззрению.

Что же делает религию столь важной частью культуры? – задается вопросом Фрейд и прежде всего предлагает весьма давний и, можно сказать, довольно заезженный ответ: безразличная к человеку, всемогущая природа оказывает на людей сильнейшее давление, вызывает у них чувство беспомощности и парализующего страха. Реакцией на это стало появление анимизма, олицетворившего ее силы и стихии, что создавало веру в возможность по-свойски с ними договориться (см. «Тотем и табу»). Нельзя, однако, не отметить, и вовсе не с целью оспорить подобное утверждение (у него, безусловно, есть резоны), а для того, чтобы читатель имел в виду, что многие привычные и вроде бы самоочевидные мнения и представления зачастую серьезно упрощают суть дела. Конечно, первобытный человек трепетал от ужаса в ходе стихийных природных катастроф, как и мы – даже сегодня, но в целом он чувствовал себя в этом мире довольно уверенно, поскольку был неплохо приспособлен к среде своего обитания.

Кроме того, что религия частично восстанавливает у человека подорванное давлением природы чувство собственного достоинства, она решает еще две задачи – примиряет людей с превратностями судьбы, особенно в виде неизбежной смерти и сулит им вознаграждение за тяготы и лишения, выпавшие человеку при жизни.

С зарождением наук природа все больше утрачивает антропоморфные черты и, по крайней мере, часть образованных людей смиряется с непреложно действующими естественнымм законами, но чувство бессилия перед природой и вера в богов сохраняются. Религия со временем все больше отстраняется от задач объяснения мира и все сильнее сосредоточивается на решении нравственных проблем. Центром деятельности божественного провидения становится наблюдение за образом жизни людей, оценка их добрых и злых дел и соответствующее воздаяние за них либо в земной, либо в загробной жизни. Кроме того, христианство настаивает, что земное существование человека подчинено некоей труднопостижимой цели, но, несомненно, она предполагает интеллектуальное и нравственное совершенствование человека.