Психоанализ сновидений. Практикум расшифровки тайного языка нашего Я

Инна считает змею фаллическим символом. Фаллос однозначно угрожает ее жизни. Его хозяин один отвечает за насилие. Чтобы избежать реальной смерти, надо помертветь от страха. Но у нее больше нет панических атак.

У Инны появились кошмары, как у матери. Видимо, она выходит из эдиповой стадии и начинает идентифицироваться с матерью, отвергая неприемлемое в ней. Инна упрекает меня, что я анализирую ее сны. Она хочет взять на себя ведущую роль, другой ведущий ее бесит. Я играю роль всезнающего, а сам не знаю, что с ней делать. Ее тревога обострилась перед экзаменами, которые будут по ее любимому предмету, но у неадекватной преподавательницы. Она старалась получше подготовиться, но энтузиазма хватило только на первый день, потом наступил ступор.

Я пришла к проститутке в дом, напоминающий квартиру родителей. Там была еще одна нейтральная женщина. Проститутка миловидная, приятная. Дала мне вместо фаллоимитатора игрушку с проволочными усиками и лапками. У меня отяжелели мышцы. Если сопротивляться, можно пораниться.

Старуха бегает за ребенком, чтобы он пососал ей грудь. Лицом она похожа на мать, а поведением – на бездетную тетку, заменившую Инне мать, и саму Инну.

Мать клала ее к себе в постель до 16 лет, хотя Инне это всё больше не нравилось. В своей агрессии мать была еще более непредсказуемой, чем отец. Инна думает о будущей работе педиатра. В детстве она не любила играть в куклы, которых у нее было много, – только с игрушечными зверюшками. Все ее игрушечные животные имели имена, только куклы были просто ляльками. Она раздевала их до трусов и разбрасывала по комнате. В ее играх они плавали вокруг острова, на котором жила Инна со зверюшками.

Когда с ними еще жила бабка по отцу, та подарила Инне маленькую куклу, у которой одна рука была зажата в кулачок, как будто она скрывала там что-то. Эта кукла была похожа чем-то на саму Инну, и девочка с ней играла. Родители то вели себя по-человечески, то напивались и вели себя по-скотски – как звери. Только тетка оставалась человеком. Но и она не интересовалась тем, что Инна хочет.

Ее самой любимой игрушкой в детстве была лошадка Колокольчик. У лошадки уже вылез поролон, и она свесила головку, выпали глаза. Инна носила с собой свою лошадку, возилась с ней, делилась своими переживаниями. У игрушки было умное лицо, она сочувственно всё выслушивала, не мешая.

Колокольчик – что-то звонкое, веселое. Инна во сне часто слышит музыку и жалеет, что при пробуждении она исчезает. В голове у нее тоже иногда звучит музыка. Отец пел только пьяный, перед дебошем: «Степь да степь кругом…» Тетка поет от хорошего настроения, Инна вначале и от нее ожидала бучи после песни. Инна училась в музыкальной школе, пела дома, но отец заявил, что она не попадает в ноты, и она бросила занятия. Она писала музыку с помощью компьютерной программы, это оказалось несложно. Но когда она стала использовать всякие украшения, ее сочинения перестали ей нравиться.

У отца были выходные по вторникам и четвергам, она боялась этих дней – он пил. Ко мне она тоже ходила по вторникам и четвергам. Отца она боится и ненавидит, а меня идеализирует и стесняется. А себя? Боится и ненавидит. Когда она сравнивает отца со мной, становится еще тяжелее. Голова отключается, как сейчас.

Картинка: перед ней ужасная, втягивающая, черная дыра, нет ни спасения, ни спасителя. Одно из ее первых воспоминаний: все уговаривают ее позволить отцу-стоматологу вытащить ее шатающийся зуб. Он возьмет ватку, влезет пальцами ей в рот… За ней бегали с обеда до ночи, пока она согласилась. Это страх проникновения, насилия.

Отец делал ей больно и за неудачу, и за превосходство над собой. Страшно и любить его – по пьянке дойдет до инцеста, и сопротивляться – убьет. Ко мне тоже страшно поворачиваться и задом, и передом.