Психоанализ второй ступени

Хорошо ли мы понимаем разницу между словами “знать” и “доверять”? К примеру, человек, которому я доверяю, легко может меня обмануть, это я знаю! Тем не менее, я не гоню его прочь, потому что надеюсь на лучшее. Странно, но, когда очередной обман со стороны близкого человека, друга вскрывается, я расстраиваюсь, хотя почему-то не бываю уж особенно сильно сражен или разочарован его вероломством. Должно быть потому, что на самом деле предательство по-настоящему никогда не бывает неожиданностью. Доверяя и надеясь, независимо от того кому доверяя и на что надеясь, мы всегда бессознательно сомневаемся. Вот почему глубоко в подсознании мы оказываемся психологически уже подготовленными к тому, что в любой момент можем обмануться в том, во что верим или кому доверяем безоговорочно. Человек в конце концов не солнце. Это в солнце можно быть совершенно уверенным, и мы знаем точно (как нам кажется), что завтра оно взойдет при любой погоде и ничье дурное настроение никак не сможет этому помешать. Итак, внутри “доверяю”, “надеюсь” и даже “уверен”, если пристально всмотреться, всегда можно разглядеть “сомневаюсь”. Вот они – ножницы! А может быть все-таки не ножницы, а та самая пружина?!

*      *      *

Не проси у Бога прощения – ты ведь еще не знаешь, в чем виноват.

Итак, без сомнений, как оказывается, совершенно невозможно верить! А веровать? – Тем более! Когда мы веруем в Божественное, то переживаем сильнейшие эмоции и именно этим приводим в движение неведомые нам механизмы психики, которые в свою очередь творят чудеса и вообще все то, во что желаем верить. Но для этого требуется особый надлом, бездна перед глазами, пресловутое хождение по лезвию бритвы или сжатая пружина. Чтобы огонь горел, в него бросают сухие дрова. Одних спичек и бумаги маловато. Сомнение же как раз и является топливом (дровами)! Они здорово горят.

И обычный-то человек далеко не всегда согласен с тем, что ему приходится наблюдать, проснувшись. Впрочем, нравится или нет, куда деваться. Верующий же непроизвольно стремится переделать все, что видит перед собой, силой веры рождая свой особый виртуальный мир. По сути такой человек является творцом всего, во что верует, в том числе и мира, в котором, кроме него, пребываем еще и мы с вами. Именно эмоциями мы перманентно творим некую виртуальную реальность, заселенную живыми образами и событиями, развивающимися непредсказуемо и тяжело, поскольку такая реальность есть не вполне здоровый сон.

Печально, но большинство из нас от рождения и до самой смерти умудряется и даже предпочитает плавать в состоянии нетрезвой и подвешенной над землей виртуальности, так ни разу не проснувшись и не погрузившись в саму жизнь. Настоящую же или собственно реальность, как, впрочем, и Бога, выдумать нельзя по определению. Любая сочиненная умом или эмоциями реальность есть вполне зримая и ощутимая конструкция, в которой с успехом можно не только жить или веселиться, но даже и умирать. Однако, она вовсе не есть реальность в абсолютном значении этого слова, и уж, конечно, искать там Бога – дело неблагодарное, хотя бы потому, что в ней можно найти только то, что способно существовать исключительно во времени и в тесноте черно-белой четырехмерности, поскольку ничего другого вместить в ограниченное пространство своего воображения наш рассудок просто не в состоянии.

Фантазии (мысли и эмоции) верующего, как и галлюцинации наркомана, рождают стойкие иллюзии, настолько “живые” и привязчивые, что от них бывает неимоверно трудно избавиться. Естественная эволюция мировоззрения индивидуума полностью останавливается. Движение личности вперед прекращается. Есть такое понятие – автозомбирование. Увлекаясь всевозможными интеллектуальными забавами, нужно быть начеку и все-таки жалеть свою психику, думая наперед, как из омута иллюзии мы потом будем выбираться на воздух реального. Достаточен ли для столь сложного маневра наш интеллектуальный, психический и жизненный ресурс?

*      *      *

– Похоже, что парапсихоанализ, возвещая о рождении некоего нового “бесстрастного и бездумного” способа или даже особенного пути достижения религиозного мистического переживания, напрочь отрицает положительную роль мысли и эмоций в этом процессе. Не так ли?