Психоделический опыт. Руководство на основе "Тибетской книги мертвых"

Умерший должен отчаянно сопротивляться велениям разума — каким мы его понимаем — и избавиться от власти эго, которую разум считает священной. На практике это означает полное подчинение объективным силам психики со всеми вытекающими отсюда последствиями, своего рода символическую смерть, которая соответствует в "Сидпа Бардо" Страшному Суду. Это означает конец сознательного, рационального, морально ответственного способа существования и добровольное подчинение тому, что в "Бардо Тодол" называется "кармическими видениями". "Кармические видения" порождаются верой в мир фантазий, крайне иррациональный по своей природе, мир, который не согласуется с нашими рациональными суждениями и не вытекает из них, от начала и до конца являясь плодом свободного воображения. Любой благожелательно настроенный человек предостережет нас, что все это чистая иллюзия или фантазия, и действительно, трудно с первого взгляда отличить такого рода видения от фантасмагорий душевнобольного. Нередко самого незначительного abaissement du niveau mental[9] достаточно, чтобы породить этот мир иллюзий. Мрак и ужас, которые царят в нем, сходны с переживаниями, описанными в начале раздела "Сидпа Бардо". Но в содержаниях этого Бардо [Чо-нид] выявляются архетипы, кармические образы которых принимают преимущественно устрашающий вид. Состояние Чонид подобно искусственно вызванному психозу.

(…) Таким образом, переход от состояния Сид-па в состояние Чонид является опасным отказом от целей и установок сознания. Здесь приносится в жертву стабильность эго и происходит погружение в крайнюю неопределенность, которая представляется хаотическим буйством причудливых форм. Фрейд продемонстрировал глубочайшую интуицию, назвав эго "подлинным очагом страха". Боязнь пожертвовать собой таится в глубине каждого эго; часто это с трудом контролируемый напор бессознательных сил, пытающихся вырваться наружу. Никто из стремящихся к обретению самости (к индивидуации) не избежит этого опасного перехода, поскольку к составляющим самости принадлежит также и источник страха — недочеловеческое и надчеловеческое, мир психических «доминант», от которых эго поначалу освобождается с огоромным трудом, да и то лишь частично, во имя достижения скорее иллюзорной, нежели реальной свободы. Безусловно, такое освобождение — необходимый и даже героический шаг, но он ровно ничего не решает: это лишь творение субъекта, который, чтобы стать собой, должен противопоставить себя объекту. На первый взгляд может показаться, что этим объектом является мир, который мы с этой целью расширяем за счет собственных проекций. В мире объектов мы ищем и находим наши трудности и наших врагов, мы ищем и находит то, что нам дорого и нами любимо; и очень удобно сознавать, что добро или зло обнаруживается в видимом объекте, где его можно побеждать, наказывать, уничтожать или наслаждаться им. Но природа не позволяет длиться вечно этому состоянию блаженной невинности. Всегда находится кто-то, кто не может помочь, но видит, что мир и связанный с ним опыт по своей природе символичпы и отражают лишь то, что в скрытом виде существует в самом субъекте, в его собственной надсубъективной реальности. Благодаря этой глубочайшей интуиции, согласующейся с ламаистским учением, состояние Чонид обретает своей истинный смысл — вот почему "Чонид Бардо" названа "Бардо Постижения Реальности".