Психофора

Виталий распахнул окно.Темные бесснежные улицы лежали внизу. Уже несколько лет подряд зимы не балуют снегом, поэтому и таять нечему. Однако щеки вместо жгучих морозов встретили тепло. Настоящее весенне-летнее. Виталий пригляделся к бегущим на работы под светом тусклых фонарей людям. Шли люди в легких одеждах. В каждом их шаге прослеживалось смятение. Этим смятением заразился и Виталий.

Одолеваемый сомнениями, он достал спрятанные глубоко в шкаф шорты, майку и кроссовки. Переброситься с Виолеттой хотя бы парочкой фраз перед выходом он не успел – она набирала себе ванну и натиралась маслами, а шум воды ограничил ее от всех звуков извне. Она и не думала выходить даже на секундочку.

Виталий покинул квартиру, не попрощавшись.

Первые шаги к машине он совершал максимально осторожно, точно проверял асфальт на твердость. Мужчина посмотрел на соседа, снимавшего пуховик и свитер, чтобы бросить их на заднее сидение автомобиля.

– Мне это не кажется, Витя? – спросил полный сомнений сосед.

– Видимо, нет, – ответил Виталий.

– А что скажешь на это? – сосед показал пальцем на небо.

Виталий поднял голову и почесал голову, издав протяжное: «Да-а-а-а». Необычная комета медленно плыла по небосводу.

– Надеюсь, она не упадет, – сказал Виталий и сел в свою машину.

Мотор тихо запыхтел после нажатия на кнопку зажигания, и мужчина тронулся с места. Виталий пытался найти на подключенной к магнитоле флешке какую-нибудь песню, пока выезжал со двора, но ни одна из композиций не резонировала с его настроением. Тогда мужчина включил радио, и попал на местную станцию.

– Приветствую всех, всех, кто подключился по пути на работу, – ведущий уже во всю тараторил. Никто не знал, как его зовут, хотя он представлялся каждый раз, выходя в эфир, никто не знает, как он выглядит, потому что лица цепляются к именам. – Надеюсь, вам понравились тридцать минут музыкального вступления. Я попытался подобрать что-нибудь драйвовое для пробуждения. Очень тонкая работа, должен сказать, слишком легко скатиться в грайндкор, – рассмеялся он.

Автомобили неуклюже катились по своим полосам, казалось, в этот день зимняя резина мешала им так же, как теплые куртки – водителям.

– Знаете, дорогие радиослушатели, я уверен, что сегодня вечером вы встретитесь не со своими родными, а с совершенно другими людьми. Как, впрочем, и ваше естество перевернется. Меня переполняют мысли, и меня распирает от предвкушения. Я ведь готовился к сегодняшнему дню. Приготовил вам парочку сюрпризов! Может быть, нужно будет ввести новую памятную дату? Приурочить ее к прилету Психофоры. Что скажете? Как по мне, неплохая идея. Что такого необычного в прилете кометы, вдруг спросите вы. Я даже не знаю, стоит ли отвечать на этот вопрос… Надо просто выйти на улицу или выглянуть в окно, посмотреть на небо. Хотя понятия не имею, пришло будущее, или альтернативное настоящее.

Дорога плавно закончилась, и завод вырос перед Виталием. Проходная, отметка о приходе, приветствия коллег.

– Мужики, где тут запасная форма? Забыл свою дома.

– О-о-о, склероз. Да…

– Не молодеем.

Разговоры мужиков на курилке сливались в один серый поток информации. Виталий никогда раньше не курил, но сегодня сигарета как-то сама оказалась в его руках. Горький дым нырнул в легкие, но пропитанные копотью цехов бронхи стойко вынесли канцерогенный удар.

– Виталя, ты чахнешь на глазах, – говорил Федорович – старик с белоснежными усами и двадцатилетним стажем алкоголика. – Ты ж вчера еще не курил?

– Любой день может стать первым, – подметил Никита Игоревич – главный по смене.

– Тяжело что-то, мужики, – отвечал Виталий. – Не знаю. Проснулся, и на душе неприятно. Тревожно как-то.

– Веришь в байки про комету что ли? – усмехнулся Никита Игоревич.

– Срал я на комету, – отмахнулся Виталий. – Есть дела поважнее.

– А я вот верю в то, что она делов натворить может, – пожал плечами Федорович. – Вот, прислушайтесь, сейчас. Что слышите?

– Ничего, – ответил Никита Игоревич.

– То-то. Тишина. Гробовая. Что-то будет, – Федорович перешел на шепот.

– Белка к тебе идет, Федорович, – вздохнул Виталий.

– Да иди ты, Виталик, я не пил уже неделю.

– Вот я о чем и говорю.

– Все, хорош трепаться, надо работать, – сказал Никита Игоревич. – А то вон директор идет.

– Че он приперся? – смутился Виталий.

– Торопится куда-то, – задумчиво проговорил Федорович.

– Может, поработать захотел? – рассмеялся Никита Игоревич.

Работа все не давалась в руки. Виталий стоял над станком, беспомощно наблюдая, как детали одна за другой браковались под его управлением. Обычно программа станка сглаживала угли на поворотах, но сегодня она, видимо, играла по своим правилам. Мужчина боролся с яростным желанием сорваться и вернуться домой, к жене. Задать тонны вопросы, убрать отвратительную недосказанность. Когда именно Виталий начал ощущать сочащийся от нее холод? Вопрос дней, недель или месяцев?

В мыслях вспыхнула идея.

– А что если отсечь себе немного пальца? – спросил сам себя Виталий. – Дадут больничный, тогда-то…