Психофора

— Что еще печальнее: нам — слабым, хрупким людишкам — был кем-то вручен такой невозможный дар, а мы даже не знаем, как им пользоваться. Лично я теряюсь в догадках, как поступить с тем, что мне дала Психофора. Я даже не знаю, что она мне дала. Я ведь просидел весь день в эфире! Общался с вами, — грустил диктор. — Нет-нет, я вас не обвиняю ни в чем. Просто так, мысли в слух. Интересно другое. Насколько живуча и заразна одна единственная идея. Идея ничтожности человека. Человечество, несомненно, могущественно, но человек? Но каждый из нас? Нет, друзья. Один из нас вряд ли справится. У нас у всех один путь — назад в пустоту. Только дороги разные.

Виталий смотрел на свою дорогу. Черно-серый асфальт с белой сплошной тянулся вперед на бесконечность. Он старался вспомнить что-то из прошлого, пытался найти аргументы против обвинений Виолетты, оправдать себя хотя бы в своих же глазах. Но не мог. Алкогольный туман в мыслях смешивался с непонятным мороком в памяти. Огромный провал в воспоминаниях, как рытвина в мягких тканях после некроза, доламывал и так расшатанную за день психику. Виталий старался вспомнить, однако физически уставал от этого. И кроме головной боли так ничего не получил.

Виолетта права? Его дни слились в один, срослись настолько, что сегодня уже не отличить от вчера. Завтра было вчера, а сегодня — лишь нестабильный сон.

— А вдруг даже комета прилетела не для нас? И на вопрос «А для кого тогда?» нам не суждено найти ответ.

Он ли добился всего, что имел сегодня утром? Он ли потерял все? Принадлежало ли вообще хоть что-нибудь ему? Принадлежал ли он сам себе? Существовал ли он?

Виталий крепко схватился за руль. Его охватила паника. Нечто внутри него вопило: «Осторожно!» Скоро должно произойти что-то страшное. Но приближалась ли физическая опасность? Или же угроза была эфемерна?

— Если честно, я не особо понимаю, за что хвататься в этом мире. И пусть я многого не видел и не увижу, но правила и принципы работы мне в общем-то ясны, — вещало радио. — И они мне не нравятся. Не знаю. Если б Психофора исполняла желания, я бы попросил у нее перенести меня в совершенно иные места. Где другая физика. Или изменить меня, чтобы я видел наш мир в совершенно иных ипостасях. А пока… Пока что я в растерянности.

Виталий был в растерянности. Имея на руках меньше, чем пыль, он ехал, не зная, есть ли смысл куда-то приезжать.

— Как же ты прав, — слезы проступили в уголках глаз. Виталий пытался их вытереть, но без толку. — И я тоже не понимаю, что еще ловить мне здесь.

Виталий вдавил газ в пол. Автомобиль начал бодро набирать скорость. Сто километров в час, сто десять, сто двадцать. Виталий не различал дороги из-за льющихся слез. А еще он не понимал, из-за чего так грустит.

Дорога, лес, мелькающие столбики слились в единый серый фон. Виталий закрыл глаза — на все воля случая.

Как вдруг он вспомнил, что пристегнут.

Слезы мигом высохли. Он принялся суматошно себя отстегивать, но ватные пальцы отказывались слушаться. А еще они вспотели. Замок ремня безопасности заело, кнопка не шевелилась, и Виталий уже начал даже забывать, зачем он решил отстегнуться, как машину резко повело в сторону, и она вместе с водителем улетела в овраг.

Автомобиль кувыркался и плевался стеклом. Искореженный металл порвал шины и камеры колес. Радио заглохло. Бензобак треснул. Машина остановилась дном вверх.

Ремень наконец отстегнулся сам.

Глава 10

Он все не так понял

Не всегда легко понять, начинается новый бой или продолжается предыдущий. Каждый очередной ворвавшийся в жизнь вызов — мозайка из событий прошлого. Он порождает новые испытания, а те зацикливаются, превращая жизнь в бульон из одинаковых страданий.

Голос Торо, звучащий из трубки, намекал на продолжение веселья. Он прорывался через помехи, точно звонили с того света.

— Привет, дружище, — говорил Шульга.

— Живой? — прошептал Евгений в трубку.

— Вроде как.

Нельзя сказать, обрадовался ли Евгений или огорчился от этой новости. Торо Шульга точно не входит в клуб тех, чей уход станет трагедией, но и радоваться смерти у Евгения повода не было. Ему, пожалуй, просто наплевать. Единственное, что парень действительно испытывал — это шок. Говорил ли с ним настоящий Торо, или то какой-нибудь новый мутант, крадущий голоса — не очень-то и важно. Куда важнее факт, что теперь под прямым ударом, вполне вероятно, оказался сам Евгений.

Его личная история завернула куда-то не туда. Психофора что-то напутала в сценариях, или Евгений сам по себе забрел не на ту страницу.

— Что тебе надо? — спросил он прямо.

— Они накачали меня лошадиной дозой наркоты и доставали органы один за одним, — бормотал Шульга. — Не вырубали меня, нет. Они забрали ровно половину. Оставили столько, сколько нужно, чтобы выжить. Я все видел, Женек, все.

— Что тебе, блять, нужно, Торо?! — Евгения до визга пугал бредовый рассказ Шульги, и одновременно с этим парень страшно злился.