Психофора

Виталий глянул на сосредоточенного старика. А знает ли он, куда держит путь, согласившись поехать с ним? Мужчина вдруг понял бредущую по дороге девушку. Причем в ней куда больше смелости признаться самой себе, что она не знает, куда двигаться дальше.

Виталий хотел бы расспросить ее о недалеком прошлом. Что случилось с ней перед тем, как она очутилась на дороге. Если он и она в похожей ситуации, если они зависли где-то на перепутье, если одной ногой у Аида за пазухой, то еще большой вопрос, кто из них сделал правильный выбор. Виталий вполне себе мог взять прямой билет в места, откуда не возвращаются. Или это незнакомка упустила последний шанс доделать что-нибудь важное. Покормить кота, скажем.

Неопределенность… Сплошная неопределенность.

— Видишь его? — Харитон подал голос.

— Кого? — Виталий выпал из своих мыслей и пригляделся к дороге.

У дороги сидел мужчина и грустил. Его белая рубашка пропиталась кровью, сидел он в луже крови, и кровь капала с лица. Голова его была сильно сдавлена обычным кожаным ремнем, а сам держался за голову так, будто она готова отвалиться и укатиться.

— Садись, — сказал Харитон, остановившись. — Подвезу.

— Что? Так сразу? — удивился незнакомец.

Его левый глаз западал и косил. Волосы висели липкими комками, по круглым очкам пробежали трещины, и бледным он был настолько, что понемногу начинал растворяться.

— Что стряслось расскажешь по пути, — брякнул старик.

— Ладно, — пожал плечами мужчина.

Он кое-как поднялся, шатаясь, спотыкаясь и падая, шел к машине два метра. С третьей попытки он открыл дверь. Со второй попал всем телом в дверной проем. Усевшись, тут же завалился на бок, а потом некоторое время упорно поднимался, чтобы закрыть дверь. Руки не слушались его. Голова ходила ходуном. Мужчина старательно прицеливался, чтобы схватиться за ручку двери и захлопнуть ее. Вскоре у него это вышло.

Незнакомец тяжело выдохнул и откинулся на сидении, закрыв глаза.

— Что стряслось? — спросил старик.

— Я, видать, умер, — пробубнил мужчина.

— С чего такие выводы? — поинтересовался Виталий.

— Мой череп лопнул, — невозмутимо отвечал мужчина. — Мой мозг вываливается. Я кое-как запихал его назад в черепную коробку. Наверное, часть оставил в кустах. Мозг запихал и стянул ремнем череп. Как-то держится, не знаю.

— Нихера себе, — проговорил ошарашенный Виталий.

— Ага. Друзья кинули меня, сволочи, — обиженно отвечал мужчина. — Договорились на путешествие в машине. Ну… точнее они собрались, а я напросился. Едем спокойно. Тут в какой-то момент один из них говорит, что они не путешествуют, а собираются улететь на Психофору. А потом дальше с ней бродить по космосу. Настойчиво начали мне предлагать выйти из машины. Я, конечно же, отказался. Меня предупредили, что я не выдержу перегрузки, что моя голова может лопнуть. Бред какой-то, — вздохнул мужчина. — Тогда один из этих мудаков предложил забить на меня. Лопнет, так лопнет. Второй начал ругаться, что я ему весь салон мозгами заляпаю.

— И в итоге что? — спросил Харитон.

— Они решили, что на комете им машина будет не нужна. Решили улетать! Дальше помню обрывками. Мы, кажется, начали взлетать. Резко заболела голова, и вот я уже лежу на земле, собираю мозги и череп. Очень странно…

— Что именно странно? — спросил Виталий.

— Мне действительно нужно пояснять? — удивился незнакомец.

— Куда тебя подкинуть? Что собираешься делать? — спросил старик за рулем.

— Мне б телефон зарядить, — задумчиво отвечал мужчина. — Высадите где-нибудь, где есть розетка.

— Я могу вызвать тебе скорую, — предложил Виталий.

— Я сам могу себе все вызвать, — покачал головой мужчина. — Когда заряжу телефон.

— Ты можешь позвонить с моего, — не унимался Виталий, пихая новому попутчику мобильный.

— Я смогу позвонить со своего, когда его заряжу, — мужчина оттолкнул руку Виталия.

— Ладно, — пожал плечами Виталий и отвернулся.

— Если я правильно помню, скоро должна быть заправка, — сказал новый попутчик.

— Так и есть, — подтвердил Харитон. — Не жалеете, что напросились к ним?

Виталий глянул на мужчину через зеркало заднего вида. Он лежал полусгнившим овощем на потрескавшемся кожаном сидении, тяжело дыша и беззвучно шевеля губами в параллельной беседе с Богом. Он время от времени кривился от боли, и обломки скрепленного ремнем черепа приходили в движение с еле слышимым характерным скрежетом. Он этого он кривился еще сильнее и слегка дергал головой, усиливая движение костей. Из такого патологического цикла мужчина выбирался на грани обморока. Но проходило не так много времени, и боль вновь сковывала его.

— Мне сейчас думать больно, — тихим голосом отвечал мужчина. — О переживаниях я вообще молчу. Знаете, какую боль напоминают мысли? Они напоминают зубную боль. Словно кариес есть сразу тридцать два зуба, только внутри башки.

— А на что похожи эмоции? — спросил Виталий.

— На раздувшийся гнойник, — чуть погодя ответил попутчик.