Психогенные грибы

Многие после первого, самого распрекрасного раза, больше не повторяют никогда. Экстаз — не шуточки, не развлекаловка. Это очень сильные переживания. Кроме того, я думаю, для многих в трипе открывается необходимость что-то в своей жизни изменить, и они старательно потом работают на забвение этого. Можно и так.

Некоторые едят грибы в критические моменты—как бы прибегая к советчику и избавителю. Некоторые едят тогда, когда чувствуют себя сильными, здоровыми и «готовыми для нового». Некоторые едят тогда, когда могут найти, а во многих районах Земли грибы растут очень сезонно. Некоторые едят тогда, когда соберется хорошая компания…

18. Для тех, кто осмеливается давать грибы кому-то еще. Понятно, что не мне вас учить. Но вот не так давно вышла книга Мирона Столярофф «The Secret Chief» — она построена как интервью с «Якобом», американским психотерапевтом, который много лет проводит ЛСД-терапию (конечно, неофициально, андерграунд). Книга доступна в Интернете,[36] но я все равно хотел бы коротко рассказать об основных моментах процесса, который выработал «Якоб». Итак, он проводит первую встречу с человеком, которого ему кто-то рекомендовал (целая глава в книге посвящена «селекции»). Затем сам трип—для первого раза он всегда использует ЛСД — проходит обычно в доме самого человека, начинается утром, часов в 8 утра. Структура трипа задается взаимным договором, который состоит вот в чем: без предварительного согласия с терапевтом человек не будет покидать дом во время трипа и не будет рассказывать никогда после о том, где и с кем это происходило; не будет физического насилия и секса; будет полное подчинение терапевту в том смысле, что если в какой-то момент трипа он скажет что-то делать или что-то перестать делать—это будет сделано, абсолютно. Заметьте, что эти правила больше созданы для защиты именно «трипующего», а не терапевта: подобные границы дают человеку, особенно зажатому, свободу внутри них (так, женщины, испытывающие с грибами сексуальный подъем, могут свободнее его переживать, не боясь «усложнения отношений» и т. п.). Якоб приносит с собой простое оборудование: ритуальную чашу для напитка, содержащего активное вещество; наушники, плеер и отдельный диктофон, записи музыки; маску на лицо. После молитвы и выпивания чаши, он и «пациент» раскладывают фотографии. Эти фотографии человек принес с собой, по заранее данному заданию, и они представляют максимально полно всю его жизнь — от родителей и младенчества до настоящего момента. Фотографии рассматриваются и раскладываются по порядку, но не обсуждаются. Затем следует разговор о снах последнего времени, а затем короткий—еще—инструктаж. Тогда же Якоб говорит, что, если будет страшно или еще что-то, чтобы человек просто поднял руку, он подойдет и будет вместе с ним (обычно просто, без разговоров, держать его/ее руку в своей). Затем процесс начинается, человек идет в туалет, а затем ложится на пол, надевает маску и наушники, Якоб включает музыку и — вперед. Если человек по ходу трипа идет в туалет, он следует за ним и просит на обратной дороге внимательно рассмотреть себя в зеркале. После того как человек «выходит» из трипа, в среднем спустя шесть часов—следует «трип с картинками», когда Якоб по одной дает ему рассматривать его фотографии, по порядку, с младенчества. Человек смотрит на фотографию сколько хочет, затем возвращает и получает новую. Если он что-то говорит, плачет, то Якоб включает диктофон для записи. (Пленку он отдает затем «герою»). После «трипа с картинками» следует свободная часть — может быть, они еще слушают музыку, разговаривают и т. п. Около четырех часов дня вызывается «бэби-ситгер». Якоб не хочет, чтобы человек оставался один в этот день. Он сдает человека «на руки» кому-то, с кем тот близок и кому доверяет. И уходит, когда человек согласен, что он может уйти, обычно немного покормив его перед этим. Номер телефона и прочие координаты Якоба остаются, и тот может связаться с ним, когда захочет.

Групповые трипы он проводит только с теми, кто делал с ним индивидуальные.

Межглавок 3

Льет дождь. Я сижу в доме Аполонии Мартинес, дочери Марии Сабины. Здесь бедно-бедно-бедно. В России так строят сараи — окон нет, пол земляной, очень неровный. В сильный ливень (сегодня ночью) по полу течет вода. Полно икон, распятий, очень много цветов, в одной стороне комнаты — место для свечей и чаша для сжигания копаля (ароматическая смола каких-то хвойных). В соседнем «сарае» — очаг, огонь разводится на столе, а затем дым уходит через дырки в крыше. Здесь очень хорошо, просто по состоянию. Аполония не говорит по-испански, говорит ее внук. Когда он дома, он почти все время проводит перед малюсеньким телевизором.