Психоисторический кризис

Может быть, выждать? Дать ему расслабиться, взять с собой на вечернюю охоту с собаками в лесных туннелях? Но собаки отвлекут от дела. Похоже, без интеллектуальной дуэли в компьютерном зале никак не обойтись.

Кон наконец заметил, что мыльная пена дошла до локтей, и быстро домыл руки.

— Рад, что ты пришел. Я загрузил твой доклад. — Это означало, что он отсканировал доклад непосредственно памом, без участия глаз. — У меня было время подумать над ним.

Кон подразумевал, что квантронные программы пама сделали большую часть работы по усвоению содержания доклада.

— Нам надо вместе разобраться в некоторых пунктах, — продолжал он. — Я приготовил комнату.

— Да, сэр.

Молодой ученый последовал за наставником на галерею, выходившую на главный двор Лицея, который иногда использовался для собраний, но чаще — в демонстрационных целях. Висящие в воздухе голографические проекции высотой в четыре этажа создавались и управлялись сотней миллионов компьютеров. Картина особенно впечатляла, когда свет приглушали, и перед глазами зрителей возникала, скажем, целая галактическая спираль. Но в данный момент двум психоисторикам эти возможности были не нужны. Они спустились в лабиринт коридоров оперативного комплекса. Территория Кона, его штаб, нервный центр, щупальца которого доставали до самых дальних уголков галактической цивилизации.

Пройдя совсем немного по одному из коридоров, учитель и ученик оказались в небольшом зале. Первым делом оба настроили свои памы на главный компьютер Лицея. Затем Кон загрузил все необходимые отчеты в систему быстрого доступа.

— Присаживайся, — бросил он через плечо, включая нужные приборы.

Вокруг маленького амфитеатра стояло пять стульев. Молодой психоисторик седьмого ранга устроился на ближайшем из них. Свет в зале начал тускнеть.

В воздухе повисло напряжение как на боевом посту. Адмирал любил воображать, что эта крошечная площадка в центре зала — орудийная башня боевого корабля Второй империи, только снабженная магическим всевидящим лучом наведения и оружием с всегалактическим радиусом действия, но благоразумно держал фантазии при себе. Он включил проектор. Над центральной чашей появился голографический обзор операции в Ульмате. С помощью памов оба ученых могли проецировать сверху любые свои комментарии.

В наступившей тишине Кон наблюдал, как Нейрт осторожно прикидывает, что исправлено в его выкладках. Краткий комментарий Кона был полон критических замечаний. Наконец молодой психоисторик принял уверенную позу и стал терпеливо ждать, когда Кон начнет свою атаку. Но адмирал тоже выжидал, и юноша вынужденно нарушил молчание первым. Голос его был нейтральным, он едва слышал, что говорит, подбирая в уме подходящие реплики для будущей дискуссии.

— Вы устроили мне неплохую командировку, гораздо интереснее, чем все эти стандартные случаи, над которыми мы корпели в лаборатории.

— Поездка в созвездие Ульмат могла показаться тебе простой командировкой, — мягко начал Кон, — но я вижу там кипящий котел, который может взорваться. Этот район требует внимания, и даже вмешательства, прямо сейчас, пока еще не слишком поздно. Я расскажу тебе, что меня беспокоит. Мне не совсем понятен твой вывод о резонансной накачке. И ты, похоже, не принимаешь всерьез нарастание кризиса. Я наблюдал аналогичные кризисные сценарии во многих других местах. Объясни, пожалуйста.

Кон имел в виду необычное психосоциальное взаимодействие планет Ульмата, которое он давно заметил, некий взаимный подогрев. Процесс шел по замкнутому кругу и с большой вероятностью вел к тому, что психоисторики называют пересечением топозонной поверхности. На обычном языке это означало область, где временная дальность надежного прогнозирования резко уменьшалась — Ульмат перемещался в теневую зону, где вспышка исторической турбулентности временно ослепляла психоисторическую науку.

Нейрт оставался невозмутимым, его даже забавляло беспокойство Кона.

— Я широко применял тест Хазеф-Има. Резонанс прошел максимум и даже расщепился, — вежливо объяснил он.

Он продемонстрировал блок математических расчетов, передав их непосредственно через пам, но выкладки были сильно сжаты, а система символов слишком новомодной для старика Кона.

— Следовательно, это не должно повториться в ближайшие столетия. Очевидно, возмущение перешло в фазу затухания.

Молодой психоисторик подчеркнул свои слова, добавив цвета во фрагменты голограммы, висевшей в воздухе между ним и адмиралом. Этого в общем-то не требовалось, но красиво. Специалисты второго сорта любили разукрашивать свои выкладки.

— Он пытается заговорить меня, — пробормотал про себя Кон.