Психокибернетика

В моей картотеке предостаточно историй не менее убедительных. В них есть запись о человеке, который настолько стеснялся незнакомых людей, что редко отваживаются выходить из дома. Теперь он профессионально выступает перед большими группами людей. Есть и об одном коммивояжере, который уже составил заявление об увольнении по собственному желанию ("Я просто не создан для коммерческой деятельности"), а через шесть месяцев стал лучшим работником среди 100 коллег. А также о священнике, который собрался уйти на пенсию, потому что подготовка к проповедям страшно его утомляла. Нынче в дополнение к еженедельной проповеди он еще проводит три раза в неделю беседы за пределами своего прихода и забыл о стрессах и усталости.

Загадка воображаемого уродства

Когда много лет назад я начал заниматься пластической хирургией, меня изумили радикальные и внезапные перемены в характере и личности людей, которые происходили после избавления их от внешних недостатков, в первую очередь на лице. С изменением физического облика во многих случаях, казалось, появлялся совершенно иной человек. Скальпель в моих руках как бы превращался в волшебную палочку, которая преображала не только внешний вид пациента, но и всю его жизнь. Робкие и застенчивые становились смелыми и отважными. Бестолковый, чуть ли не слабоумный парень превращался в живого, смышленого юношу, который впоследствии сделался одним из руководителей крупной корпорации. Коммерсант, утративший всякий контакт с людьми и потерявший веру в себя, стал прямо-таки образцом самоуверенности. Но, пожалуй, наиболее изумительным был случай с одним закоренелым преступником, который переменился почти в течение одной ночи. Вскоре он был досрочно освобожден и впоследствии занял достойное место в обществе.

Примерно 20 лет назад я описал множество подобных случаев в книге "Новые лица - новые судьбы". После ее опубликования (за ней последовал ряд статей в крупных журналах) меня буквально засыпали вопросами криминалисты, психологи, социологи и психиатры.

К сожалению, на их вопросы у меня не было ответов. Но они побудили меня заняться исследованиями. И как ни странно, я извлек больше полезного из моих неудач, чем из успехов.

Ведь объяснить успехи значительно легче. Например, мальчик родился с необыкновенно большими оттопыренными ушами. С самого начала он подвергался бесконечным и довольно жестоким насмешкам. Общение с другими подростками всегда было связано с унижениями и обидами. Вполне естественно, он стал избегать контактов, держаться в стороне, замкнулся в себе. Стоит ли удивляться, что ребенок, в конце концов, прослыл слабоумным. Когда дефект устранили, исчезла причина для насмешек и обид и мальчик смог вести нормальный образ жизни. Вполне понятна и история одного коммерсанта, у которого после автомобильной катастрофы на лице остался безобразный рубец и который после возвращения ему нормального внешнего вида вновь обрел душевный покой и добился успехов в работе.

А как быть с теми исключениями, когда никаких изменений личности, несмотря на удачную операцию, не происходило? Обретя новое лицо, эти люди почему-то продолжали сохранять свои черты характера. Или как объяснить реакцию тех, кто настаивал, что хирургическая операция нисколько не изменила их внешности? Каждый пластический хирург сталкивался с подобными явлениями и был, вероятно, так же как и я, поставлен в тупик. Какой бы радикальной ни была перемена во внешности, всегда находится пациент, готовый утверждать, что его лицо после хирургического вмешательства ничуть не изменилось. Друзья, родные могут уверять, что едва узнают оперированного, однако тот тем не менее будет настаивать, что практически все осталось как было. Сравнение фотографий "до" и "после" обычно не помогает, а только раздражает. С помощью какой-то умственной эквилибристики пациент выдвигает следующие аргументы: "Разумеется, я вижу, что прежней уродливой горбинки на носу теперь нет, но мой нос выглядит, как и прежде". Или: "Да, шрам не заметен, это бесспорно, но он все же здесь".

Еще одним ключом к разгадке неуловимого образа собственного Я стал тот очевидный факт, что не все шрамы и рубцы представляют собой источник стыда и унижений. Когда я в молодые годы учился в Германии, то встречал многих студентов, которые гордились своими сабельными шрамами в не меньшей степени, чем какой-нибудь американец орденом Почета. Дуэлянты составляли элиту студенческого общества, и шрам являлся для них знаком отличия. Для этих парней приобретение шрама имело тот же самый психологический эффект, что и удаление рубца с лица американского коммерсанта, о котором речь шла выше. В старом Нью-Орлеане один старый креол с такой же гордостью носил на глазу черную повязку. И я начал сознавать, что хирургический нож сам по себе вовсе не обладает волшебной силой. Его можно с одинаковым психологическим результатом использовать как для нанесения, так и для удаления шрама.