Психолог

Нет, он должен сказать это. Терять ведь все равно уже нечего.

– Вам доставляет удовольствие погоня за своей жертвой?

У мальчика на лице застыло непонимающее выражение.

– Не понял, – просто произнес он.

Зигмунд постарался объяснить.

– Вы говорите, что даете мне месяц на организацию… побега из этого места. И что потом вы вернетесь за мной. Если я даже соберусь завтра, то на своих двоих, будучи в столь ослабленном состоянии и не привыкшим к длительным путешествиям, я вряд ли уйду далеко. И вы всегда сможете выследить меня и нагнать.

Брови мальчика медленно поползли вверх в недоумении.

– Нагнать? – переспросил он.

– Да, нагнать меня и убить, – жестко подтвердил Зигмунд, стараясь обвинительным взором окинуть своего злого собеседника.

Келен слегка смущенно рассмеялся.

– Ты, наверное, ничего и не понял, Зигмунд. Зачем мне за тобой гнаться? У меня как будто других дел нет… Вот если бы ты попался на моем пути, то… – он загадочно улыбнулся и покачал головой. – Кто знает? Но это все неопределенно. И я не хотел гоняться за тобой через всю страну, я говорил о другом – если через месяц я приеду сюда и увижу тебя здесь или неподалеку, то убью тебя. И это не было ложью.

И он снова жизнерадостно рассмеялся.

– Да и как бы я, скажи мне, пожалуйста, выследил бы твой след после твоего месячного отсутствия в лесу, а? Я же не волшебник.

– Вы, возможно, и не волшебник, – согласился Зигмунд. – Но ваша девушка является вервольфом.

Он только теперь, когда заметил загорающийся уголек ярости в глазах у мальчика, понял, что не стоило об этом упоминать, особенно когда в разговоре выяснилось, что у него есть шанс на выживание. Но уголек тлел лишь мгновение, мальчик быстро взял себя в руки. Любой другой человек не заметил бы никаких изменений в настроении Келена.

– Ты догадался, – едко произнес мальчик.

– О том, что она… не совсем человек? Да, но…

– Я не об этом, – раздраженно махнул рукой мальчик. – О том, что она моя девушка.

– Вы очень переживаете о ней, – заметил всегда внимательный Зигмунд.

– Да, но некоторые обращают внимание на разницу в возрасте…

– Для мужчины абсолютно приемлемо в современном мире быть старше своей избранницы, – отчеканил Зигмунд будто выученный урок.

Мальчик долго смотрел на старика, а затем медленно встал с кровати и направился к двери.

– Неплохо, Зигмунд, неплохо. Я в тебе не ошибался.

Он подошел к двери, но перед выходом решил обернуться.

– Еще раз повторюсь – если я нахожу тебя здесь или поблизости через месяц, то я убью тебя. Это простая правда, Зигмунд.

Зигмунд кивнул вслед уходящему мальчику, но в голове его внезапно возник еще один вопрос. Он решил задать его, хоть это было и не лучшее решение – узнавать что-либо от своего потенциального убийцы.

– А Малькольм? Ты убьешь и его?

Келен застыл в раскрытых дверях, не поворачивая головы.

– Зачем? Он может быть еще мне полезен.

Что-то вроде обиды подскочило к горлу старика. Он всю жизнь был крайне обидчив, и даже в минуты опасности эта черта его не покинула.

– Поэтому от таких бесполезных людей, как я, можно попросту избавиться? – надрывным голосом спросил он.

Но мальчик лишь грустно покачал головой в ответ.

– Нет, ты просто представляешь собой гораздо большую опасность.

И он ушел, быстро закрыв за собой дверь.

Что бы это значило?

XI

Он проснулся с сильным желанием не просыпаться вовсе.

Солнечные лучи бескомпромиссно пробивались сквозь жиденькие занавески, как будто призывая Зигмунда поскорее начать новый день. Но он с мычанием и стоном отвернулся от их настойчивых касаний и постарался накрыть голову подушкой так, чтобы можно было свободно дышать.

Я в домике.

Ему вспомнились присказки в детских играх, которые упоминались в некоторых тонких книжках, что он стыдливо прятал среди скучных увесистых фолиантов. От радостных беззаботных повествований, которые он перечитывал в последнее время все чаще и чаще, веяло странным умиротворяющим спокойствием. Как будто действительно можно было спрятаться в импровизированном домике, просто прикрыв на мгновение глаза.

В психологии это называлось уходом от проблем, то есть эскапизмом. И, по мнению многих ученых и философов, это состояние души крайне пагубно и тлетворно действовало на человека, превращая последнего в инфантильную сущность, что было сильно мерзко по меркам взрослого разумного человека.

Но что-то в этих суждениях было явно не так, считал Зигмунд. Нарушение логики. Подтягивание фактов.

Ведь если инфантильная взрослая особь сравнивалась в обыденных разговорах с ребенком, который в игре с самим собой с помощью доступных ему инструментов окружения воссоздает на некоторое время вокруг себя волшебный и дивный мир, используя лишь свою фантазию, то… тут нет никакой связи. Это неправильно.